Запад теряет контроль над миром

[andrey2]

На Стагирите нашел интересную цитату из ЖЖ по поводу текущей ситуации с Ираном и в целом в мире. Букф много - но, ИМХО, весьма интересно.


Очень интересные рассуждения о происходящих сейчас процессах:


Преступление и наказание

Не один эксперт и аналитик почувствовал в последние полгода, что градус напряженности в мире заметно вырос, но мало кто смог предложить внятные объяснения, почему это стало происходить именно сейчас, приняв к тому же такие странные формы. Внешне это выразилось в крайне парадоксальной реакции Запада, неожиданно ощетинившегося в сторону тех, кто ему не угрожает, и в то же время склоняющегося к мирному компромиссу с главными своими врагами на данный момент. Виноватой в неудачах Америки в Ираке оказалась Россия, но вслух ее обвинили даже не в этом, а в тех преступлениях, которые она не совершала - в зверском и бессмысленном убийстве граждан британских (Александр Литвиненко) и американских (Анна Политковская).

Эта двойственность, когда наказание очень слабо соотносится с преступлением и при этом отличается неумеренной агрессивностью, выдает скорее растерянность западного лагеря - чувство, которое он крайне редко выказывал ранее, хозяйничая на своем заднем дворе, во «втором» и «третьем» мире. Это что-то новое в современной истории, и к этому феномену стоит присмотреться внимательнее.

Иногда мельчайшие детали могут больше сказать о гигантских тектонических сдвигах в мировом устройстве, чем события, которые обычно подаются как «исторические»: встречи в верхах, многолетние шестисторонние конференции с участием всех великих держав, которых только удалось привлечь к очередному «мирному процессу». Скажем, где-то в финансово-экономической аналитике не так давно мелькнуло сообщение, на вид совершенно неприметное и безобидное, что американские власти перестали публиковать данные о денежном агрегате М3 - видимо, теперь это закрытая информация. Мало что еще может подействовать, как удар грома среди ясного неба, на человека, имеющего представление о том, что это значит и что может предвещать в будущем. Но сейчас речь не об этом.

Таким же «маленьким событием», из которого можно сделать далеко идущие выводы, стала для меня реакция США на иракскую авантюру, самими же американцами и предпринятую. Ощущения, испытанные при этом главным мировым игроком, можно описать как обиженное недоумение: его не поняли, и сам он ничего не понял в той области, в которой взялся наводить порядок.

Запад - впервые в новой и новейшей истории - почувствовал, что подвластный ему мир или, точнее, часть этого мира, становится более сложной и сложно устроенной, чем он сам. Чувство это непривычное и даже в чем-то революционное: до сих пор именно западный социум пользовался исключительной привилегией быть самой сложной структурой на планете.

По известному закону Эшби, одному из начал кибернетики, более простая система не может управлять более сложной. Что-то похожее недавно, в 1990-е, у нас было в Чечне: в Кремле с ужасом стали замечать, что они проигрывают информационную войну; это свидетельствовало о том, что «культурная инфраструктура» противника, его государственных и военных образований оказалась более богатой, сложно и тонко продуманной. Чеченский ответ всегда был крайне асимметричным, и противопоставить ему что-то было очень трудно. Всегда была возможность подтянуть еще больше ресурсов, и взять еще какие-нибудь Самашки; но вечером за ужином тот самый офицер, который с утра командовал штурмом, включал НТВ и видел такой репортаж о своей военной операции, что у него, должно быть, кулаки сжимались непроизвольно от негодования на самого себя и свои подлые намерения.

Преодолеть этот кризис в России оказалось возможным только с появлением такой фигуры, как Путин. Путин принял на вооружение сложные методы чеченского сопротивления и овладел ими с блеском. Вся текущая политическая эпоха в России - следствие выигранной чеченской войны и превзойденного (во всех отношениях) противника. Полная информационная закрытость, «герметичность» реального управления; тщательно продуманная декоративность управления фиктивного; опора на внешние силы, причем на разные, с виртуозной оперативной игрой по смене одного потенциального союзника на другого; асимметричные ходы и ложные приемы в таком избытке, что никаких своих, самостоятельных выводов об этой политике создать вообще не удается, так что приходится довольствоваться тем, что предлагают в телевизоре. Только с этой «чеченизацией Кремля» России и удалось ответить на этот вызов, выиграть эту сложную и умную войну.

Западный мир не претерпел пока еще сходную трансформацию, и неизвестно, найдутся ли у него на это силы. Арабо-персидский исламский Восток - это сложнейший клубок противоречий, и пока Запад не научится терпеливо распутывать местные петли, он будет терпеть там поражение за поражением. Пока, к сожалению, западный лагерь демонстрирует самый жалкий уровень понимания тех реалий, с которыми ему пришлось столкнуться, так что вообще подчас сомневаешься в его умственной достаточности и полноценности. Достаточно открыть любую газету, все равно, американскую или европейскую, чтобы крайнее, вопиющее скудоумие, предельная узость мышления и элементарная неспособность связать две мысли просто бросились в глаза.

Вот как в общих чертах выглядит «большая игра» на Ближнем Востоке, если ознакомиться с ней по русским печатным изданиям (я пользуюсь здесь в основном материалами журнала «Эксперт» и газеты «Коммерсантъ»). Свергнув Саддама, американцы отстранили от управления страной и суннитскую элиту, на которую он опирался, отдав тем самым Ирак в руки шиитов и курдов. Выборы закрепили эту смену власти, сформировав шиитское правительство и оставив суннитам единственную возможность обеспечить свою безопасность перед жесткими и кровавыми шиитскими зачистками, поддержанными американским присутствием: уходить в военные группировки и защищать себя с оружием в руках - как от шиитов, так и от американцев. Только в Багдаде таких вооруженных групп сейчас двадцать три, не считая более мелких банд, которые тоже исчисляются десятками.

«Шиитское наступление», опьяненное своими буквально с неба свалившимися успехами, не смогло, однако, остаться однородным, оно раскололось на две части, различающиеся по своему отношению к влиятельному внешнему игроку - Ирану. Шиитский Иран, перед которым вдруг замаячили ослепительные, захватывающие дух перспективы: не только лакомый южный кусок Ирака, с его богатыми нефтяными месторождениями, но и в дальнейшем, если на то будет благословение Аллаха, и другие территории «шиитского полумесяца» (населенные шиитами земли, входящие в состав Саудовской Аравии, Омана, Иордании, Пакистана, Ливана, Кувейта) - Иран, разумеется, не мог упустить открывшиеся перед ним возможности. В настоящее время Иран располагает широким набором инструментов воздействия на положение дел в Ираке, самой разной степени подконтрольности: от дружественно настроенного правительства страны и Муктады ас-Садра, полновластного хозяина двухмиллионного шиитского района Багдада, до сотрудников спецслужб, боевиков «эскадронов смерти» и целых разведывательно-диверсионных подразделений; что касается последних, то они едва ли не в полном составе инкорпорировались уже во вновь создаваемые иракские структуры безопасности, МВД и министерство обороны.

Как бы соблазнительно ни выглядели эти новые возможности, Иран не может, однако, наращивать свое влияние, не оглядываясь на другие силы в регионе. Первыми, кто встал на его пути, были антиирански настроенные (так называемые умеренные) иракские шииты; после нескольких спецопераций террористического характера и «точечных» убийств религиозных лидеров их движение было разгромлено и сейчас не принимает участие в игре. Более трудной задачей будет преодолеть противодействие Саудовской Аравии, главного геополитического соперника Ирана на данный момент. Сейчас сложно оценивать, насколько велики возможности этого игрока, который не предпринимает пока активных действий, ограничившись заявлением (сделанным, впрочем, на самом высоком уровне) о своей готовности оказать поддержку иракским суннитам. Считается, что Саудовская Аравия не сможет справиться в одиночку со своим усилившимся врагом и будет вынуждена искать союзников, привлекая к сдерживанию Ирана такие государства, как Пакистан. Шансы на успех в этом деле зависят от многих обстоятельств, в том числе и от того, как будет развиваться внутренний конфликт между шиитами и суннитами в самом Пакистане. Вряд ли Пакистан втянется в открытое противостояние с Ираном, учитывая его территориальные споры с Индией и сложные отношения с Афганистаном, в котором сейчас восстанавливают влияние талибы, а также мнение Китая, рассчитывающего на иранские углеводороды, которые очень удобно было бы прокачивать через территорию Пакистана. Скорее всего, Пакистан поведет свою игру: не отказывая Саудовской Аравии, но и не вступая в прямое столкновение с Ираном, он постарается направить энергию последнего на запад, подальше от своих границ и, главное, от Белуджистана, провинции, в которой находятся основные пакистанские запасы нефти и газа и, как назло, населенной шиитами, большинство из которых к тому же признали в свое время иранского аятоллу Хомейни своим духовным вождем.

В нынешнюю слабую, темную и давно отвыкшую утруждаться англо-американскую голову такие сложные конструкции, такие многоходовые комбинации, такое количество полутонов и оттенков уже не умещаются. Рассуждать о том, какие страны остаются «в оковах», а какие уже «выбрали свободу», западные стратеги и аналитики еще способны, но когда надо оценить более тонкую вещь, как, например, степень влияния Ирана к западу от реки Шатт-эль-Араб, они демонстрируют полную беспомощность. Все их мышление протекает в рамках простейшей дихотомии: «наш сукин сын» - «не наш сукин сын», не всегда равно плодотворной при анализе сложных и неравновесных систем.

Когда читаешь западные газеты, они кажутся адекватными лишь до тех пор, пока касаются западных же реалий - обсуждения тонкостей ландшафтного дизайна, стрижки газонов и подрезки кустов на участке у дома, или проблем своевременного вывоза мусора. Как только дело касается большой политики, их описания начинают напоминать некоторые экстравагантные литературные эксперименты, предпринятые в том числе и в американской литературе, например, у Фолкнера, передавшего большой и сложный мир через восприятие идиота.

Вот как начиналась иракская война. «Президент США Джордж Буш-младший дал твердое обещание, что Саддам Хусейн будет остановлен. Его суровое выражение лица и жесткие слова должны были передать эту перспективу и подчеркнуть серьезность и срочность ситуации. «Игра окончена», сказал он».

Это излюбленный, коронный, тщательно взлелеянный прием западной журналистики: подавать политические реалии как конфликт двух частных лиц; все остальное - армии, государства, народы, религии - имеет не более чем вспомогательное значение. При этом ход конфликта оценивается почти исключительно через эмоции этих действующих лиц, выраженные даже не в словах, а в мимике, жестах и интонациях.

Вот заметка в Washington Post за 6 февраля 2003 года: «Политический театр в Совете Безопасности ООН». Обсуждается важнейший вопрос: удастся ли Соединенным Штатам получить поддержку ООН для проведения военной акции против Ирака, или им придется действовать в одиночку, попирая все сложившиеся за последние полвека нормы международного права. «Во время презентации [г-на Пауэлла] дипломаты, исключая согласно кивавшего головой представителя Великобритании, сохраняли непроницаемое выражение лица, характерное для игроков в покер». И в самом деле: что тут скажешь, если на лице дипломатов не читается никаких эмоций? Но особенно обескуражил американского обозревателя «Йошка Фишер из Германии», как он назвал тогдашнего немецкого министра иностранных дел. «Поведение председательствовавшего на заседании СБ Йошки Фишера из Германии было особенно трудным для расшифровки. Пока г-н Пауэлл говорил, Фишер поигрывал своей ручкой, барабанил пальцами по столу, болтал с помощниками и тщательно протирал свои очки». Это действительно полный тупик, никакой интеллектуальный анализ тут невозможен. С этими проклятыми европейцами, русскими и китайцами никогда ничего не поймешь.

Вот война полыхает уже вовсю, и постепенно теряет популярность у американского населения, которому совсем не так все объясняли, как это оказалось на самом деле. Соответственно, падают и рейтинги президента США, вследствие чего американские газеты позволяют себе по отношению к нему определенный скептицизм: «В последнее время Буш рассказывает нам что-то во время прогулок. Это осуществляемые с важным видом, парадные прогулки человека, настроенного показать свою решимость и лидерские качества. Или что-то подобное. Что бы это ни было - это не доброжелательность. Как будто висит табличка «Не приближаться». Непоколебимость Буша может показаться самоуверенностью, которая всегда была наименее характерным для него качеством. Эта самоуверенность была отчетливо видна, как мне рассказали, во время обеда, данного ведущим лицам средств массовой информации. Буш, как говорят, выглядел самонадеянным, не просто уверенным в себе, а слишком уверенным в себе». Очень характерно это «как мне рассказали»; передавая журналисту свои впечатления от обеда с Бушем, «ведущее лицо средств массовой информации» не нашло ничего умнее и важнее, как описать те мины, которые Буш состроил за столом в тот вечер. Наверно, что-то во время этого обеда и произносилось - но это уже для американского восприятия слишком трудно и мудрено.

Но бог с ней, с Америкой, вот как подается ситуация в Ираке: »Говоря об утрате общности, иракцы грустят. На Ближнем Востоке традиционно ценят теплоту и общение на темы, которые на Западе относят к частной жизни. В прежнем Ираке лучше было прослыть любопытным, чем холодным и отчужденным. Мало-помалу война унесла теплоту. Теперь в городе царит напряженность. В воздухе висит интрига, как в триллере о плаще и кинжале. Но она реальна и смертельна» (Washington Times).

Собственно, сам язык этих публикаций уже вызывает сомнения в умственной полноценности и психической адекватности их авторов. «Иракские чиновники используют приманку дополнительной платы, чтобы уговорить упрямых военнослужащих прийти на помощь столице». «Трудности иракской полиции значительны и включают в себя коррупцию и лояльность разным группировкам боевиков» (New York Times). »Сегодня «война после войны» обнаруживает важность численности». «Столкнувшись с этой многослойной войной, наши солдаты перешли к новой фазе, и это фаза изношенности и глубокой усталости». «Три вертолета упали в преимущественно суннитских районах, четвертый был сбит во время столкновения с членами шиитского мессианского культа около Неджефа» (так и сказано: »fighting with members of a Shiite messianic cult»; видимо, в число религиозных отправлений этого культа входит и такой ритуал, как сбивание американских вертолетов).

Нельзя сказать, что на Западе совсем отказываются от попыток осмысления мира; на свой лад они силятся что-нибудь такое делать. Но, помимо добрых намерений, для проникновения в глубину вещей нужно обладать еще кое-чем - неким набором специально усвоенных знаний, а с этим сейчас на Западе большие проблемы. Можно описывать такие сложные машины, как война, столкновение целых цивилизаций, пропуская их через взгляд простака или несмышленого ребенка; Толстой или Стендаль, например, широко прибегали к этому приему, позволяющему освежить читательское восприятие и придать новые краски знакомым и привычным вещам. Но совсем отказаться от богатого и глубоко разработанного языка европейской культуры, заменив его восприятием павиана, им в голову все-таки не приходило. У обезьян ведь тоже есть социальная иерархия, у них бывают войны и конфликты, и вожаки их тоже хмурятся или «источают оптимизм и самоуверенность», и всему этому набору явлений соответствует определенный уровень понимания, внятный и доступный каждой особи в стаде. Поручи какой-нибудь Washington Times описывать эти обезьяньи коллизии - и она великолепно справится с задачей, у нее как раз подготовлен для этого язык соответствующего уровня. То, что сведенные к переносице брови означают недовольство, что у павиана, что у Буша-младшего, мы знаем с детства, это входит в нашу систему элементарных представлений, это тоже язык общения, но несколько узкий и примитивный, и не совсем понятно, зачем им ограничиваться. Не исключено, конечно, что усвоение понятий, кроме самых азбучных, попросту вызывает у Washington Times какие-то трудности; это бывает, к этому надо относиться снисходительно и даже с сочувствием; но зачем, располагая таким скудным набором представлений, браться описывать заседания в Совете Безопасности ООН, остается все-таки невыясненным.

Ладно бы дело ограничивалось только СМИ, хотя я с трудом понимаю, как могут западные интеллектуалы, которые все-таки есть, обходиться без газет - мы за последние триста лет в России как-то привыкли их читать, и представить себе культурный ландшафт без них трудновато. Вся Америка, вместе с прилегающим к ней западным лагерем, ведет себя как многотонный динозавр с крошечным мозгом. Из-за этого и возникают такие странные, ни с чем не сообразные цепочки: суннитский Ирак, главный враг США на данный момент, сражающийся против американцев с оружием в руках и в то же время поддерживаемый Саудовской Аравией, единственной твердой опорой США в арабском мире; или шиитский Ирак, военно-политический союзник США в регионе, опирающийся на Иран, которому в скором времени, похоже, грозит прямое военное столкновение с Америкой. Исламскому Востоку и особенно арабоязычному «шиитскому полумесяцу», колеблющемуся между перспективой войти в иранскую конфессионально близкую империю и идеями арабского единения, сплачиваемого в том числе и на почве неприязни ко всему персидскому - этому Востоку и без американского сумбурного вмешательства хватало, надо сказать, пищи для размышлений.

При таком подходе неудивительно, что столкнувшись со всеми этими сложностями, западный мир почувствовал бессилие и раздражение. Отчаявшись понять тут что-нибудь, западные политики и журналисты вспомнили о холодной войне, с чувством глубокого облегчения извлекли из сундуков свои донельзя пронафталиненные формулы и теперь лепят их к месту и не к месту. Этим и объясняются странные и на первый взгляд совершенно немотивированные волны антироссийской истерии, захлестывающие западную прессу в последнее время. Они и не имеют логического основания, эти выплески, это эмоциональные проявления в чистом виде - тоска по простоте и понятности мира. Их не надо поощрять и подталкивать, они возникают сами, это как рыдания, которые невозможно удержать. Недавние отклики на громкую речь Путина в Мюнхене, воспринятую на Западе как угрозу, высветили это с полной ясностью. «Появление старого доброго русского пугала, с которым можно бороться, фактически принесло облегчение» (Financial Times). «Если кому-то сегодняшний мир представляется слишком сложным, у него сразу возникает ностальгия по временам холодной войны» (Washington Times). «У меня, как у одного из участников холодной войны, одна из вчерашних речей почти вызвала почти ностальгию по менее сложным временам» (Роберт Гейтс, министр обороны США).

Им было так просто с нами, потому что мы играли в игры по их правилам, вели старую добрую симметричную войну. Считали ядерные боеголовки там и здесь, добивались паритета в вооружениях на суше, на море и в воздухе. Если какая-нибудь богом забытая африканская страна входила в их сферу влияния, мы считали своим долгом привлечь на свою сторону кого-нибудь, скажем, в Азии. Мы их распустили и разбаловали: на каждое их действие у нас был готов адекватный ответ, и ничего думать не надо было, дело шло только о том, у кого окажется больше ресурсов, военных, экономических и психологических, чтобы выиграть в этом долгом противостоянии. Если и есть в чем-то наша историческая вина и наше преступление перед миром, то именно в этом: мы вели слишком простую и удобную для Запада войну, уютную и комфортную во всех отношениях, и вконец отучили своего противника думать и напрягать силы. Теперь, действительно, остается только ностальгировать по этим простым и ясным временам: новый мировой соперник Запада, как это видно по самым первым его шагам, ведет себя совсем по-другому. Главные и решающие битвы этой войны еще впереди, но по первому раунду уже примерно ясно, какими они будут.

ЖЖ автора: tbv.livejournal.com

[Roman_k]

Бля, как же заебали: Запад козлы, а соображу-ка я Путину минет с проглотом, да несколько.
Как говорится,
"не забывайте смотреть на звезды".
Блин, ну как можно что-то такое писать, не понимая простого факта: надоест белому конгрессу выебывание арабов и будут ядреные технологии, посланные своим ходом. Сложный, простой, офицер, смотрящий НТВ, буэ.