Что бывает, когда школьники начинают печатать свою валюту?
Австралийский подход и советский подход
В 1981 году, за год до смерти Л. И. Брежнева, пятые классы «А» и «Б» средней школы №538 в Севастопольском районе Москвы охватила долларовая лихорадка.
Имя первопечатника долларов история не сохранила, но известно, что учился он в пятом «А», а изготовил валюту методом высокой печати посредством большого ластика «Архитектор», на котором вырезал лезвием стилизованное изображение ковбоя в широкополой шляпе, а по углам — «100$». Напечатав никак не менее $10 000 в такой валюте, мой одноклассник принес «котлету» в школу и продемонстрировал товарищам. Те сразу оценили потенциал идеи: вместо того чтобы играть в «камень-ножницы-бумагу» на щелбаны, отчего у азартного игрока мог разболеться лоб, можно было делать ставки в долларах!
Однако для развития игорной индустрии необходимо было, чтобы доллары появились не только у первопечатника. Проблема решалась двумя способами: распределением валюты между потенциальными игроками и созданием множественных эмиссионных центров. Пятые классы школы 538 пошли обоими путями.
По уму, первопечатник мог бы прокредитовать остальных, как настоящий центральный банк, применяя какую-нибудь невысокую ставку рефинансирования. Но мы были советские дети, и это повлияло на выбор метода распределения. Доллары были брошены «на шараш». Автор идеи встал со своей пачкой валюты на лестничной площадке, а безденежные пока одноклассники расположились ниже по лестнице, чтобы поймать как можно больше бумажек, когда первопечатник подбросит их в воздух.
Новые эмиссионные центры появились на следующий день; нетрудно догадаться, что инвестировали в ластики «Архитектор» те, у кого накануне плохо пошла игра. Так наряду с «ковбоями» получили хождение «тигры» и «крокодилы». Но не все новые серии долларов были приняты азартным сообществом. Наименее качественные — неумело напечатанные и криво обрезанные — отвергались: на них никто не хотел играть. Кроме того, эмитент долларов должен был пользоваться хоть каким-то авторитетом; это мы понимали не хуже современных финансистов, доверяющих, например, Федеральной резервной системе в большей степени, чем эмитенту тугриков — Монголбанку.
Простота производственного процесса, дешевизна основных средств и материалов, применявшихся при печати долларов, вскоре привели к гиперинфляции. На кон ставились не отдельные бумажки, а целые пачки. Лестница была усеяна малоликвидными купюрами неудачных серий. Тогда один из нас решился на инновацию: напечатал партию долларов не на писчей бумаге, а на кальке! Вскоре на «калечные» доллары, тонкие, полупрозрачные и приятно шуршащие, перешли оба пятых класса. Обладатели огромных состояний в писчебумажной валюте были разорены и пошли по миру.
В этот момент в дело вмешалась школьная администрация: к ней пришло осознание того, что дети в самом сердце первого социалистического государства ИГРАЮТ В АЗАРТНЫЕ ИГРЫ НА ДОЛЛАРЫ. Завуч, чье имя-отчество я запамятовал (помню только, что однажды она написала в моем дневнике: «ОпАздал на первый урок»), приказала учителям конфисковать валюту и пресечь игру. Лас-Вегас еще некоторое время сопротивлялся, уйдя в подполье, но через два дня окончательно пал под натиском превосходящих сил.
Увидев на сайте австралийской программы LifeSkills (принятой Департаментом образования штата Новый Южный Уэльс) образцы школьных валют, я чуть не прослезился, вспоминая пятый класс. «Милпидолларами», «эконодолларами» и «биг баками» пользуются в австралийских школах дети того же возраста. Только с разрешения администрации и намного умнее, чем это делали мы.
В каждой школе программа работает по-разному — никаких жестких требований нет, — но суть приблизительно одинаковая. Школьную валюту можно заработать, к примеру, сдачей алюминиевых банок или выполнением какой-то работы в рамках программы LifeSkills (жизненные навыки). В нескольких школах, например, действуют фермы по разведению раков, которых можно продавать вне системы, в других дети помогают готовить еду для своей столовой. Вырученные деньги обмениваются на внутренние по определенному курсу.
Повсюду устраиваются ярмарки поделок, на которых тоже имеет хождение локальная валюта; компоненты для поделок продаются за нее же. Большие суммы можно тратить на аукционах, на которые выставляются иногда вполне ценные предметы — например, успешный предприниматель может потратить свои «эконодоллары» или «мьючуалы» на iPad. В рамках программы в каждой школе действует банк, иногда даже с электронной системой ведения счетов, но чаще со старорежимной бумажной. Туда можно поместить сбережения под проценты, а можно завести текущий счет с чековой книжкой. Банковские служащие получают зарплату — это тоже работа.
Понятно, что внедрять все это получается с переменным успехом. Там, где система прозрачна и за школьные деньги можно приобрести реальные ценности — которые, заметим, у детей не всегда такие же, как у взрослых, так что учителям надо еще разобраться, что их ученики на самом деле ценят высоко, а что низко, — в программе участвует до половины школьников. Они пишут заявления о приеме на работу, конкурируют за вакансии, создают бизнесы (чтобы получить лицензию, надо представить простенький бизнес-план). Кое-где правила, по которым функционирует экономика, принимает школьный парламент.
Эрика Саутгейт и Вики Паркс из Университета Ньюкасла по заказу Департамента образования исследовали, как работает программа, подробно расспросив о ней учителей и попросив их заполнить анкеты. Как и мой завуч, учителя эти иной раз пишут с грамматическими ошибками — в австралийской глубинке с этим не лучше, чем в Москве. И я не думаю, что они хорошо отнеслись бы к организации игорного бизнеса в рамках LifeSkills: какой-то этот бизнес неэкологичный. Но почему-то мне кажется, что у них более правильный подход к финансовому образованию, чем был у моих школьных учителей. В конце концов, если уж пятиклассники решили эмитировать свою валюту — сами, без подсказки, — что стоит хорошему учителю возглавить и направить процесс? А если они этого сделать не догадались, подсказать им эту прекрасную идею.
Источник русская версия Forbes
