На следующий день Марина никак не могла собраться с духом, чтобы сорваться с места, как вчера, и пойти к ребятам.
Они собрались в назначенный час, подождали минут 15, а потом послали за ней.
Слушателей в комнату набилось очень много.
Тут был и Крем… Поймав его тяжелый взгляд и вспомнив вчерашнее, Марина сделала движение, чтобы уйти.
- Куда, Мариночка Николаевна, куда это Вы? – остановил ее Женя Романов, преградив дорогу.- Мы Вас так ждали! Только давайте, пожалуйста, все сначала читать, очень просим. Начало слушали только трое, они тоже не против, чтобы послушать еще раз.
Женька пробрался в дальний угол комнаты, где друг его Пашка держал ему место рядом с собой на кровати. Перед ними вплотную сидели ребята. Чтобы кого-то пропустить, приходилось всем вставать, поднимая стулья над головой.
Сидели на кроватях, на подоконнике, на столе, по двое - на стульях. Окно в этот раз было полостью распахнуто, так что воздух был хорош.
- А не лучше ли пойти в комнату самоподготовки? - предложила Марина.- Там просторно, удобно.
Но ребята молчали, не двигаясь с места.
Марина подождала. Ну, что они думают, зачем так толпиться здесь?
В «лоховской» комнате чтение вчера прошло без внимания здешних авторитетов. Возможно, ребята решили ничего не менять, чтобы не лезть с этим чтением к ним на глаза, не привлекать их внимание.
Даже Женька с Пашкой пришли сюда, хотя уже давно избегают встречи с ней почему-то. В столовой они ее в упор не видят и не помогают больше ни в чем. Видно очень захотелось послушать.
- Ладно, - сказала Марина, пробираясь к оставленному ей вчерашнему месту на кровати у окна. На столе была оставлена площадочка для того, чтоб она, как вчера, разложила на нем свой журнал.- В тесноте, да не в обиде, - Марина улыбнулась и посмотрела прямо в глаза Крему. Дождаться от него извинения она и не надеялась, но читать под таким тяжелым взглядом…
Марина задержала свой улыбающийся взгляд, до тех пор, пока он не ответил ей скупой, смущенной улыбкой.
- Так-то лучше,- облегченно вздохнула Марина и открыла свой старый «Новый мир».
Мальчишки чему-то громко заржали в ответ, потом замолчали, как по команде.
В открытое окно доносился шум высоких деревьев, дотянувшихся кроной до шестого этажа. Этот шум и свежий сентябрьский воздух, сладко пахнувший желтыми листьями, добавляли свою особую мелодию чтению Марины.
В комнате сидели так тихо, что слышно было, как в холле теннисный шарик скакал по столу.
Марина начала читать все сначала.
И опять из прошлого возникла ее мать, со своим пониманием, интонациями, голосом, со своим артистическим таланом и всей ее душой. Марине казалось, что даже отец здесь же, рядом, внимательно слушает и следит за порядком.
На душе было так тепло, что хотелось по-детски заплакать, расслабившись.
Ребята смущенно улыбались, переглядывались, иногда перешёптывались. Но скоро все они втянулись в повествование.
Наверное, многие из них, героиню «всеженщину» представляли себе в образе самой «воспетки» Марины с её приятным голосом.
Настроение у всех было такое, что им хотелось слышать дыхание женщины на Земле, пока еще нет ядерной катастрофы, описанной в фантастической повести.
Когда она останавливала чтение, мальчишки начинали думать вслух над событиями, спорили, хохотали так громко, что Марина затыкала уши и тоже смеялась.
А в комнате №1 Бульбаков не находил себе места. Они были вдвоем с Чеснером. Бейбутов где-то пропадал, встретив бывшего одноклассника. Даже тренировку пропустил.
Бульбак и Чес пытались играть в теннис, но из четвертой секции доносился такой дружный хохот, что это действовало им на нервы.
Конечно, можно было тоже пойти послушать.
Но там же собрались одни «лохи»!
Идти «в лохи», то есть, к ним в гости, сбиться с ними в одну кучу в «лоховской» комнатёнке - это было для Бульбакова и Чеснера «за падло».
Ушли в свою комнату.
Чес сел у окна и, чтобы себя развлечь, смотрел на пешеходов, машины, листопад, попивая томатный сок с мятными пряниками.
А Бульбак явно грустил. Лежа на кровати, он смотрел в потолок и разговаривал с воображаемой воспеткой:
- Лохов воспитываешь, Марина Николаевна? А им воспитания не требуется, они как были лохами, так и помрут лохами… Ну, ты и сучка… Ах, ты сучка моя, сучка…. Нашла там друзей, значит?
- Воспетка - лохушка, вот и тянется к ним,- пояснил Чеснер. - А чё ты говоришь «сучка моя»? Хочешь ее .…?
- Не цепляйся к словам, - остановил Бульбак и снова обратил речь к воображаемой собеседнице, глядя в потолок:
- Ты, Марина Николаевна, меня обижаешь. Вот, чисто по - человечески, скажи, за что ты держишь меня в игноре? Я что, капущенный лох, что ты брезгуешь подойти? Пацаны мыли за тебя, а ты хоть бы раз заглянула ко мне и сказала:
«Спасибо тебе, Бульбаков, как твои дела?» Неужели я пожалел бы этих лохов? Они бы тут мыли и дальше за тебя.
Чес расхохотался от всей души:
- Ты что, Бульбак?... Она меня боится, как огня, - говорил он сквозь смех Чес. – Как она посмеет сюда зайти? А вдруг я опять ей х… покажу?
- Ну, и что? Что она, х..ёв не видела?
Бульбаков взял гитару, положил ее на живот, ударил по струнам , но петь не стал.
Отложил гитару и продолжал:
- Эх, Марина Николаевна, не умеешь ты себя вести, потому что не знаешь психологии. Допустим, Чес смелый такой, молодец, снял штаны и выложил свой автомат Калашникова. Да, внушительных размеров, ничего не скажешь, можно и перепугаться. Но ты же прояви интерес, Марина Николаевна, он же этого красавца не на помойке нашел. Осмотрела бы предъявленное с нормальным естественным любопытством, задала бы вопросы касательно его, не тянет ли уздечка, хорошо ли выходит головка, когда последний раз был у врача, не намотал ли чего, не капает ли с конца? Мы бы сразу все трое так и ох…ели. В психологии это называется «разрыв шаблона». Читать надо, Марина Николаевна, умные книжки. Я бы тебя многому мог научить. Но ты же предпочитаешь водиться с лохотней, а не со мной.
Из четвертой секции опять донесся дружный хохот. Бульбак нервно вскочил с кровати :
- За неблагодарность наказывают. У тебя сотка Турмушки есть. Дай-ка номер. Этот Цербер как раз на страже порядка сейчас в общаге, я видел. К нам на этаж не зашла, а мы ее пригласим.
Через минуту Бульбаков прочитал Чесу послание, которое он отправлял заместителю директора по воспитательной части – Турмухиной:
- «Уважаемая Раиса Владиславовна, пройдите, пожалуйста, на шестой этаж и посмотрите, как прямо сейчас занимается сексом с мальчиками воспитатель, закрывшись с ними в комнате № 20. Доброжелатель».
- Ну вот, сучка, тебя сейчас будут отучать валяться с мальчиками по постелям. Ты должна была читать в самоподготовке. Туда бы и нормальные люди смогли прийти послушать, - назидательно заключил Бульбаков.
Предвкушая кровожадный выход Турмухиной, они побежали в холл играть в теннис, чтобы не пропустить «концерт».
Турмухина, как фурия, пронеслась на всех парах в четвертую секцию, не ответив на особо вежливые приветствия Чеснера и Бульбакова.
Они последовали за ней.
Турмухина с силой рывком распахнула дверь комнаты №20, рассчитывая выбить любой замок. Но дверь запертой не была.
Марина, погруженная в чтение, все время сидела на кровати, поджав под себя ноги и укрывшись покрывалом.
Она опиралась о стену, подложив подушку под поясницу, но уже устала сидеть в этом положении
и теперь боком лежала вкось поперек кровати, опершись локтем о подушку, продолжая читать.
Вплотную к ней на кровати сидели еще 3 паренька. Ребят набилось в комнату так много, что Марину сразу и не увидишь среди них.
Все смешное давно кончилось, описывался уже последний ядерный «удар возмездия», убивающий уже самые последние крохи жизни на Земле.
В этот момент Марина читала о том, как стая птиц, упорно пыталась пробиться к жизни.
Птицы выстроились копьем, одна за другой, но так и не сумели найти для себя хотя бы самую узенькую лазейку из ада, возвращаясь к погибающим людям.
Все были увлечены и взволнованны.
- Это что Вы тут делаете? – взвизгнула Турмухина так, что от неожиданности кто- охнул, кто- вскочил, не сразу соображая, что - к чему.
- Книгу интересную читаем, а чё?- ответил Лёнька Свисток, привыкший «по жизни» всегда заканчивать чтение чьим – то окриком или затрещиной.
- Я ВАС спрашиваю!- закричала она Марине, указывая на нее пальцем.- Книги читают в комнате самоподготовки, а Вы…Вы…Почему Вы лежите с мальчиками на кровати?!...Здесь у нас детское общежитие или что?!!!...
Турмухиной от гнева не хватало воздуха, она с трудом выкрикивала слова.
Марина соскочила на пол в колготках и, не найдя под ногами тапочек, поняла, что их нечаянно запинали под кровать, она быстро опустилась на колени и полезла их доставать.
- Лохи, они всегда лохи, - высказался Бульбак, наблюдая эту сцену из-за спины Турмухиной.- Не додумались даже помочь ей, убивал бы я дураков.
Пока Марина доставала тапки и обувалась, Турмухина смотрела на нее с таким ужасом, как будто в этот момент вся жизнь на Земле разрушается в планетарном масштабе...
- Роза Владиславовна, давайте пройдем в мой кабинет, - предложила Марина взволнованно, но голосом человека невиновного.
Эта наглость и смелость указывать здесь, в общежитии, куда ей пойти, поразила Турмухину так, что она, на время потеряла дар речи.
Наконец, собравшись с силами и справившись с чрезмерным возмущением, блокировавшим глотку, завизжала:
-Ах, ты тварь бесссс…сты…жжжа-я-а-а!!!... Вон!!!…Вон из общежития!... Ты уволена сегодняшним числом! Думаешь за интимные услуги получать деньги от государства?! Говорила я директору, что шалавёшку, нагулявшую ребенка, на дух нельзя пускать на этаж к парням!
Женя Романов встал перед Турмухиной, закрывая собой Марину.
- Ой, хватит уже, Раиса Владиславовна, я записал достаточно.
Женя объяснил, что записывал на видео в телефоне фрагменты чтения Марины, интересные моменты дискуссий.
Ну, и получилось, что «выступление» замдиректора тоже заснято.
Однако Турмухина не желала ничего понимать и слушать, она хотела кричать и кричать:
- Не морочьте мне голову! Защитники! Конечно, вам проститутка на этаже – рай! Отойди, Романов!
- Ну, тогда послушайте это, - сказал он, включив на всю громкость истерические выкрики замдиректора по воспитательной части.
Лицо Турмухиной стало серьезным и сосредоточенным.
- Сотри!- потребовала она от Жени Романова.
- Зачем это стирать? – усмехнулся Женя.- Завтра сходим к директору лицея и в городской отдел образования.
В редакцию газеты зайдем с этим, на местное телевидение. А Марине Николаевне следует подать на Вас в суд.
Будете платить ей компенсацию за моральный ущерб.
Турмухина сделала резкое движение , чтоб вырвать у Романова телефон. Но он был более ловок и силен.
Небольшая драка вызвала у ребят хохот.
Увидев бесполезность своих атак, Турмухина смягчилась и, поправляя свой костюм и дымчатый шарф на шее,
залепетала, совсем приветливо улыбаясь:
- Ну, ладно, Женечка… Я была не права. Извини, Жень… Вы, ребята, извините тоже, забудьте, что я наговорила.
Извините меня, Марина Николаевна. Давайте забудем?
- Давайте..- ответила Марина, еще не отошедшая с перепугу.
- Ладно, Роза Владиславовна. Но стирать я не буду, на всякий случай, помните, - пригрозил Романов.
Когда Турмухина вышла, Марина обняла Женю за шею и расплакалась.
Он отвел ее в кабинет, дал попить воды.
Марина сказала, что ей надо побыть одной, так она быстрей успокоится. Закрылась на ключ и долго сидела у себя в кабинете.
Когда пришла в себя и посмотрела на часы, оказалось, что на автобус опоздала.
Можно было уехать только на такси, но на это не было денег.
Пошла- таки в первую секцию, чтобы у Жени и Паши попросить взаймы денег на такси.
По пути заметила, что ребята из комнаты № 1 сидели в комнате самоподготовки и смотрели телевизор.
Так что Марина смело ступила в первую секцию…
Из комнаты номер №1 доносился чей-то безудержный мальчишеский плач.
Марина остановилась посреди секции, не зная, как поступить. Рыдания были самые настоящие, горькие.
Хозяев комнаты нет, может они над кем-то сильно надругались и бросили его плакать, может даже связали, а сами ушли, телевизор смотрят… Видно, кому-то сейчас намного хуже, чем было ей, и заступиться за него некому.
Марина на цыпочках подкралась к двери. Было видно, что комната не заперта. Осторожно отворила дверь.
В этот раз она осознавала опасность проникновения в эту комнату, знала, что ей нельзя сюда, но все – таки вошла и сразу включила свет.
Кто – то, укрывшись одеялом с головой и отвернувшись к стенке, горько плакал. «Что эти гады, с ним сделали?!»
Марина склонилась над кроватью и убрала одеяло с головы плачущего…
(продолжение следует)
Марина Славянка
