Автозак подвез заключенных прямо к вагону-зак(столыпину) так,
что выходили из машины прямо в дверь вагона.
Шли по одному, руки за спину, Искандер шел сразу после Сашки.
Вагон уже был наполнен людьми.
Повезло:в предпоследнем купе, который открыл им охранник, две
вторые полки достались Сашке и Искандеру.
Фонарь учил, чтоб не радовались, если в купе свободно,-
в дороге всё меняется.
Но хотя бы первых часов пять они ехали вшестером,
даже на нижних полках люди могли лежать.
Окон в вагоне не было, не было столика.
Окна сделали бы поездку приятнее.
Да еще был бы стол для удобства и уюта!...
Но всего этого нет, как нет и возможности постоять в тамбуре
у окна, вдохнуть свободную радость и романтику дороги,
глядя на бегущие горизонты, горы, поля, реки, полустанки,
домики,заборчики цветные, стада гусей, важно ступающих
к водопою, или лошадей....
Чтобы всё это видеть, нужно иметь безмерно много: СВОБОДУ.
А не быть запертым в клетке, как бенгальский тигр.
в туалет сходить по собственому желанию и то нельзя,охранники
водят по одному, но редко. А кто сильно требует, выведут,
но накостыляют ногами или рукояткой пистолета.
Впредь не захочешь орать, что тебе нужно срочно.
И все-таки дорога - это бывает и неплохо для разнообразия жизни
сидельцев. Некоторе любят этап не смотря ни на что.
Стараются что-то вспоминать, добавлять и даже выдумывать
для следствия, чтобы только отправили в дорогу.
Поезд идет, колеса стучат, а срок в это время тоже идет...
Зэки встречаются им и знакомые, встречаются люди новые,
узнаются новости
Зэки умеют делать чифир, как-то бездымно разводя огонь в тайне
от охранников... В этом они находят кусочек свободы для себя,
осторожно и виртуозно нарушая порядки.
Особенно хорошо в дороге, когда рядом с тобой очень дорогой
тебе человек.
Сашка не скрывал своей радости по этому поводу.
С Искандером Бейбутовымм - хоть на край света!
Ко всему готов, только бы не разлучили!
Бейбутов чувствовал то же самое, но привычно утихомиривал и прятал
свои эмоции и чувства.
Но Сашка давно уже подметил, что Искандер тоже сильно привязан
к нему, любит его так нежно, прямо как мать его родная,
и невозможно это не чувствовать.
Сашка старался проникать в его мысли и действия.
Но Бейбутов всё-равно оставался для него загадкой.
Сашка часто натыкался на какие-то тайны в нём, на грани мистики.
И это его не отпугивало, а, наоборот, ешё больше привлекало.
Искандер нередко ловил на себе испытующий, любопытствующий взгляд
друга и немножко смущался.
Сашка заменил ему всё и всех, кроме деда.
Но деда не было среди живущих, а Сашка рядом -надёжный, любящий
и преданный.
У Бейбутова-никого, кроме Сашки, не было на свете. Бульбака
он выбросил из головы, пересмотрев все. А Чесу он не доверял так,
как Сашке. Ведь Вовка Чес вроде бы так любил Маргаритку,
но предал с какой-то дури...
Сашка совсем другой.
У него был свой особый мир, которым он дорожил.
Там даже цветы были живыми, имеющими право жить своей жизнью,
а не только украшать жизнь людей...
В мире Сашкином были стихи...
Это только сначала Искандеру полюбилось лишь одно.
Но за ним последовали другие, такие певучие и содержательные,
которые проломились в душу Искандера словами Пастернака:
"Вот заповеданность истины всей:
ВЕЧНАЯ ЖЕНСТВЕННОСТЬ!...
Тянет нас к ней.!"
Это был незабываемый вечер в СИЗО,
когда Сашка рассказывал содержание "Фауста" Гёте.
Некоторые куски он читал наизусть, а бывало, что и давал их
в двух переводах, предоставляя сидельцам выбрать,
какой вариант им больше нравится - Холодковского или Пастернака.
И Бейбутову приходилось задумываться, и Захарычу, и Фонарю.
Все равно там больше делать было нечего, потому каждый,
как уж кто умел додуматься, выносил свой обоснованный вердикт.
Потом Сашка вел их дальше по тексту.
Кроме того,что рассказывал содержание очень выразительно,
с большими выдержками наизусть, за Мефистофеля он еще и спел,
(и даже Фонарь немного подвывал ему), как "На Земле весь род
людской"..."гибнет за металл".
Так вот это всё повествование и заканчивалось словами
о ВЕЧНОЙ ЖЕНСТВЕННОСТИ, в которой и есть вся истина этого мира...
Фонарь заметил почему-то, что все самые важные слова
- женского рода:Жизнь, смерть,планета, Земля, мысль, речь,
смелость, подлость , доброта и злоба, любовь и дружба,
и ненависть. Бой- мужского, а вся война- слово женское.
Свобода- женское слово, и тюрьма, и зона, и колония...
Суд, адвркат, прокурор, надзиратель, козел- всё мужского рода.
А женского-мечта, воля, защита, боль и мука,
истина, правда и мужественность.
Сашка был в экстатическом возбуждении и зажёг всю камеру
"Фаустом" Гёте.
- Артист... ну, артист! Что ж ты в физику -тополез,
шел бы артистом по жизни,- посоветовал Фонарь.
-Да теперь уж путь мой только на зону,- ответил Сашка.- Может,
там артисты
нужны?
-Да, бывает, что нужны. Ну, это уж, как масть пойдёт, Саш.
На хорошее не надейся, так легче там.
- А Ландау, физик, нобелевский лауреат, тоже сидел,- с грустью
в голосе заметил Захарыч.- Многие ученые сидели...Много невинных
прошли через это это ...Ты не один такой.А сколько погибло
там невинных, да и гибнет.И поговорку народ хранит из века в век:
"Где суд, там и не правда"
Фонарю вдруг захотелось радости.
Он вскочил, и пошел переступать с ноги на ногу мелкими шажками,
раскинув руки, потом бил чечетку вдохновенно так,
да с громкой песней залихватской,
как будто и не в тюрьме он сейчас, а на волюшке вольной он,
и ни в чем не виноват!...
Я обманывать себя не стану,
Залегла забота в сердце мглистом.
Отчего прослыл я шарлатаном?
Отчего прослыл я скандалистом?
Не злодей я и не грабил лесом,
Не стрелял несчастных по темницам.
Я всего лишь уличный повеса,
Улыбающийся встречным лицам.
Я московский озорной гуляка.
По всему тверскому околотку
В переулках каждая собака
Знает мою легкую походку.
Каждая задрипанная лошадь
Головой кивает мне при встрече.
Для зверей приятель я хороший,
Каждый стих мой душу зверя лечит.
Я хожу в цилиндре не для женщин -
В глупой страсти сердце жить не в силе,-
В нем удобней, грусть свою уменьшив,
Золото овса давать кобыле.
Средь людей я дружбы не имею,
Я иному покорился царству.
Каждому здесь кобелю на шею
Я готов отдать мой лучший галстук.
И теперь уж я болеть не стану.
Прояснилась омуть в сердце мглистом.
Оттого прослыл я шарлатаном,
Оттого прослыл я скандалистом.
Искандер очень любил вспоминать тот вечер.
Люди открывались ему безмерно богатыми,
по сравнению с ним самим,
не деньгами, конечно, но кое-чем более ценным,
чего Искандер никогда раньше не понимал.
Да и дед его -тоже.
В той камере СИЗО, в "осужденке", мир не ограничился
для Искандера, а каким-то чудом раздвигал свои границы.
Со всеми знаниями и умениями Искандера, оказалось так,
что он жил дикарем в крохотном загончике этого мира!...
Сам не понимая того,
он стремился утащить и Марину, и ее ребёнка в этот свой загончик!
Вот почему ему понадобилась верёвка, наручники и скотч широкий тот,
чтобы заклеить ей рот...
Дальше ехать было хуже и хуже...
В купе увеличилось количество людей вдвое, потом втрое,
а дальше-вчетверо. Это уже после ночевки в пересылочной тюрьме.
Там, в большой камере пересылки, было сыро, холодно, грязно,
по полу внаглую бегали огромные крысищи.
Покормили только один раз безобразной баландой.
Почти все ели эту блевотину, но у Сащки и Искандера
еще не кончились свои продукты.
Унитазы и умывальники были тут же, в камере,от них щла вонь
густая, невыносимая.
К ним выстраивалась очередь.
Фонаря и Захарыча видели один раз мельком, их загнали в другие камеры.
Да, всех их именно гнали и загоняли, выгоняли, а не просто вели.
Заставляли уже и на корточках передвигаться, и кто не мог,
полз на коленях, уж кто как мог по состоянию своему,
а вставать не разрешали, подгоняли дубинками резиновыми по спинам и окриками.
Собак тут еще не было, как рассказывал Фонарь,
готовивший их ко всему такому, но уже были
очень злые, ненавидящие зэков голоса и избиение слабых - поторапливали.
На этой пересылке
было первое столкновение с заключенными.
Какие-то отморозки пытались отнять у них одежду, с тем,
чтобы Искандер и Сашка вырядились в их старые и грязные обноски.
Но такой обмен не состоялся.
Сашка сперва предложил им вместо одежды по пачке сигарет.
Сигареты забрали, но одежду всё-таки велели снять.
Бейбутов засмеялся даже, глядя на такой Сашкин
дипломатический облом.
Искандер наблюдал, сложив руки на груди, как Сашка будет работать
с двумя нападающими. Сашка только защищался, но никого не бил.
Потом один здоровяк дал ему в челюсть, сильно врезал, кровь пошла.
Сашке обидно было, что друг безучастно смотрит,
как его бьют сразу двое взрослых, сильных мужчин!
Но после удара в челюсть он понял, что помощи ждать ему
неоткуда, разозлился на всех и пустил в ход кулаки, локти,
колени...
И всё это было совсем не то, на что здоровяки
эти могли бы ответить.
Отступились от Сашки, чтоб не поколечил.
- Ну, а ты чё стоишь, обезьяна черножопая?- обратился олин
из них к Бейбутову грубо, срываясь на нём за своё
поражение - Раздевайся быстрей.
- Эх, раздевайте, дяиньки, если сможете, забирайте всё,
гадом буду, голым пойду!- весело ответил Бейбутов.
Люди проявили интерес, когда услыхали его молодой весёлый голос
и обещание пойти голым.
Уставшая с дороги публика поднималась со своих шконок, окружая
место конфликта.
Бейбутов стоял перед ними с таким радостным видом,
как артист на сцене, выпрямившись, горделиво расправив плечи,
заложив большие пальцы в карманы своих дорогих и удобных чёрных джинсов, завидных для мужиков.
Но он смотрел не на зрителей и своих противников,
а на Сашку, с улыбкой, прищурив глаза, издевался над ним:
- Что, наваляли тебе?
-Ничего не наваляли, - мрачно буркнул Сашка.
Я тебе тоже не буду помогать, раз ты так...
Увидев, что двое из подошедших встали на сторону нападавших,
и очевидно собирались нападать на Искандера вчетвером,
Сашка всё же подошел к другу и встал рядом с ним.
Искандер показал ему взглядом и кивком головы, что оценил это,
но сказал:
-Иди на шконку, а то тебе опять наваляют по морде,
какой от тебя толк, иди, ты мешать только будешь,
еще ,правда, разденут меня, вали давай!-Говорил он это,
сбиваясь на смех и не обращая никакого внимания ни на кого,
кроме Сашки.
Это всех насторожило и озадачило.
"Сопляк" был нагл, игнорируя всех и никого не боясь,
он очень дорого одет(почему не отобрали в дороге?)
И к тому же, у него была отменная выправка и, как разглядели,
железная крепость в теле. Перед ними не дурачек,
чтоб вести себя так уверенно при большом сборище зэков...
-Не уйду, с тобой буду стоять против них.
-Я сказал, отвали, а то я сейчас сам тебе наваляю, - легонько
толкнул он плечом друга.
- А вы чё встали,- обратился он, наконец, к притязавшим на его шмотки.- Нападайте давайте. Я уже устал ждать. Дяиньки, работайте, работайте чё.
Или идите.
- А чё ты хотел от малолеток?- спросил один из толпы того,
кто покрепче, который Сашке в челюсть дал до этого.
- Шмотки поменять надо,-ответил тот.
- А-а., ну это не мой размер,- отошел в сторону спросивший,
а вместе с ним и двое других противников Бейбутова отошли.
Так что он против Бейбутова и Сашки теперь стоял один.
Зрители -не в счет.
-Ай, ладно, - махнул он рукой и ушёл на своё место.
Разошлась и вся публика.
Все разбрелись по своим местам.
-Если я сказал, чтоб ты отошел, надо было отойти.
Закрываешь от меня людей. Мы с Бульбаком и Чесом специально
отрабатывали атаку втроем, вдвоем, а тебя я готовил как одиночку.
Не в пару ты мне в драках, понимаешь?
-А я что, стоять буду и смотреть со стороны, как ты?
-Чугуний, - постучал его Искандер по лбу.- Ты кашу там
помешивай иногда.
Это был твой первый выход на сцену, экзамен.
-Ну, и как? Я же победил их.
-Пойди еще выводок утят победи.
Ты пропустил удар, которым сильный противник мог бы тебя убить.
Они совсем не умеют драться. Это не противники, а говно. Эх...
Недоработочка ты моя. Нам бы дали еще хоть недельку, х... бы
он достал твою челюсть.
В столыпин уже натолкали очень много народу. Сашка лежал на второй
откидной полке, а потом и вовсе его прижали к Бейбутову.
Было очень трудно дышать задымленным воздухом.
И даже этот дым не мог перебить запах мочи в купе.
Единственным утешением друзьям было только то, что они были вместе.
Они одновременно переворачивались на другой бок,
иногда перешептывались.
Доели все остатки пищи, заготовленной для них матерью Сашки.
-Расскажи мне о своей маме побольше,- попросил Бейбутов.
- Почему тебе интересно это?
- Потому что , Сашка, ты мне брат, самый настоящий и родной.
А значит, она и моя мать. Когда освобожусь, я буду очень
помогать ей, пусть живет, как королева, пусть у нее будет
красивый дом с колоннами, прислуга.
Сашка резко повернулся к нему и приподнялся
на локте, загляув в лицо Бейбутова, надеясь, что это шутка...
Но встретил взгляд серьёзный.
-Искандер, ты что. собираешься продолжать воровать?!!!
Банки грабить будешь? Или детей у миллионеров собираешься красть?
А мамке моей не надо никаких колонн и прислуги, она любит делать всё
сама и жить честно.
А вот сына- ворюгу ей уж точно не надо!
Жаль, что не моя мамуля тебя воспитывала.
- Да не собираюсь я воровать никогда!
Мне наследство большое оставил мой дедушка, миллионы, много миллионов,
понимаешь? Веришь? Хватит на всех нас и на тебя-тоже.
-Не гони. Тебя взяли на краже в квартире у какой-то бабульки, миллионер.
Пенсионерку грабил.
А я верил, что тебя исправил этот арест, я дурак, отвали от меня.
- А тебя взяли на убийстве,- с ехидством сказал Искандер.
- А меня оправдают, потому что я никого не убивал.
-А я убивал.
-Правда???
-Правда. И не только. Ты. прав, Саша, твоей матери не нужен
такой сын, как я.
-М-м-много?...
-Иногда не понятно, может, выжил... Но не меньше двух,
это точно.
-Шутишь?!
-Нет.Это правда.
-За что-о-о?!!!...
- Ни за что. Грабёж. Еще я много мучил пацанов,
много девочек изнасиловал. Несовершеннолетних, лет 14-15,
и издевался над ними... очень сильно издевался...
а обокрал примерно я 80 квартир, 24 офиса,
ну и человек 30 ограбил лично я,в маске чёрной работал
и в чёрных перчатках... я не помню точно,сколько,
это всёпримерные цифры я назвал, может намного больше....
Сашка молчал.
А Бейбутову хотелось высказать всё, что его давило.
Почему-то хотелось Сашкиного прощения, как будто бы этот чистый ,
как ангел, парень мог отпустить ему его грехи, дать ему шанс
обновления,что ли, начало новой жизни.
- Последний раз я пришёл изнасиловать женщину, которая много знала
обо мне и ненавидела меня за это. А я эту женщину полюбил,
с ребенком она. И ребенка я полюбил. Я залез к ней в форточку,
принес с собой верёвку, наручники, скотч. чтобы заклеить ей рот.
У меня ничего не вышло, она меня перехитрила и сбежала с ребенком
куда-то в другой город, бросив свою квартиру. И я ее потерял.
Она хотела, что б я сидел в тюрьме, вот я и сел,
что б она могла вернуться с ребенком домой не бояться меня.
Сашка ничего не ответил на эти признания.
Больше они совсем не разговаривали, отвернувшись друг от друга.
"Тебе не нужен такой друг, как я,-
мысленно продолжал этот разговор Искандер.-
Я точно так же для тебя- ГАД и СВОЛОЧЬ, как для Марины,
только мы с тобой оба тут в говне сидим, и тебе сейчас
некуда от меня бежать.
Ты потом тоже вернешь мне деньги, переведешь на счет,
что б меня больше никогда не видеть и не вспоминать"
Перед следующей остановкой поезда охранник назвал девять
фамилий по их купе, среди них был Воробьев.
Они должны были готовиться к высадке.
Искандер продолжал лежать лицом к стенке,
он больше не хотел показывать Сашке своё лицо.
Но Сашка с силой повернул его к себе.
Искандер увидел в его глазах столько чувства, привязанность,
преданность к нему и любви, но слёз не было, хотя глаза Сашкины
разрывались от горя и тоски расставания.
А у Искандера, наоборот, все щеки были мокры...
-Ты прости меня, братишка... Я тебе верю! Всегда буду ждать
тебя и искать до самой смерти.
Когда за Сашкой задвинули решетчатую дверь, Искандер, вслушивался
в его шаги,
и опять в памяти встали слова:
"Дай хоть
последней нежностью
выстелить
твой
уходящий шаг..."
Когда тронулся поезд и разогнался, воздух в купе улучшился.
Из коридора через двери-решеткми донесся снежный запах свежести.
Люди лежали по одному, на нижних полках хотя бы сидели свободно,
и никто не стоял в полусогнутом состоянии, дожидаясь
своей очереди посидеть. Обещали еще 9 человек высадить через 5 часов.
Бейбутов порядком устал от дороги, да и уже сутки проводил без еды.
Приносили только кипяток два раза.
Один из соседей по купе выведал, что приземлится Бейбутов
и еще 8 человек из купе в лагере, который негласно называется "Зайчатник".
Кто знал, слыхал о нем, поделились информацией.
Жить там, говорят, можно.
Свободы больше,чем в других лагерях этого типа.
Зона эта называется чёрной, так как правят там криминальные авторитеты.
Хозяин им очень доверяет, даже дружбу водит с самой
продвинутой воровской аристократией.
Зайчатником называется эта колония по фамилии самого начальника зоны,
то есть ее хозяина.
Он - Артур Ильич Заяц и зовут его те, с кем он поддерживает общение,
просто Ильичом.
В зайчатнике под видом экономии средств все ходят не в арестантской
одежде, а в своей.
Ну, кто не может обеспечить себе сменку, когда одежда сносится,
да и обувь -тоже, то выдадут по желанию и коцы, и арестантскую робу.
На этом зона экономит.
Зато у них там есть шикарный спортзал, и там же бассейн,
душевые и сауна. Правда доступ туда не для всех.
А только для начальства, авторитетов воровских самых крупных,
да бойцов и гладиаторов.
На зоне часто проходят показательные бои, как уличные,
так и в спортзале.
Еще есть в зайчатнике хороший магазин.
Там можно купить или заказать практически всё, были бы деньги.
В промзоне работают только мужики, воровскую касту не трогают,
ну и дальше уже все,как везде на зонах. Разница в том,
что козлов там мало, да и не в силе они, тихи е и вежливые с народом.
Зона живет по законам понятий воровской жизни.
Но этим тоже обеспечивается порядок, сносное питание
и вполне себе человеческое обращение надзирателей с заключенными.
Не слышно было, чтобы там функционировали пресс-хаты, и вообще,
чтобы со стороны ментов или зэков беспредельничали.
Жалобы рассматриваются ворами в законе вроде бы по справедливости,
по воровской, конечно, зона-то чёрная.
Много еще судачили про зоны, но Бейбутов уже не слушал,
все мысли его были о Сашке. Он так привык к нему, так прирос душой,
что болезненно ощущал своё полное одиночество среди людей без него.
Его мысли были заняты только Сашкой, Сашей,который видимо
на прощание поняв всё, простил Бейбутову все его жгущие душу грехи.
Это было его большим прощальным подарком...
Он вспоминал, как еще в СИЗО Сашка спустился со шконки
и протянув ему свою слабую худенькую руку в первый раз , сказал:
- Я тоже встану за тебя.
Бейбутов подробно вспоминал, как наливались силой Сашкины руки.
плечи, шея, живот и ноги.
Он подробно вспоминал упражнения, разговоры и перемену
Сашкиного внешнего вида...
Бейбутов, как ему казалось, строил нового человека- боевого и сильного.
А оказалось, что Сашка, Саша, братишка ...он тоже менял
Бейбутова и строил нового человека.
И вот уже Бейбутов мечтает раздобыть и прочитать "В круге первом" Солженицына,"Маленькие трагедии" Пушкина и разжиться бы
томиком стихов Сергея Есенина для души...
И согласен он с Сашкой, Сашей, братом, что не надо рвать цветы.
Пусть живут.
И еще вспомнилось, как совсем еще недавно, до ссоры, Сашка попросил
на ухо
- А давай, как там, в СИЗО, в душе ...?
- Нельзя! Выкинь из головы. Люди учуят, соображать надо,
чугуий. И там , на зоне, помни. Как Фонарь рассказывал, парень
наших с тобой лет ночью дрочил, а двое приползли:
" Тебе так сильно хочется, да? так мы тебя будем всей хатой
удовлетворять теперь"... Помни! И терпи.
А что такого было в душе в СИЗО, когда вывели их на помывку хатой- вчетвером?
Ничего там такого особенного и не было.
Сашке достался сломанный душ, и Бейбутов позвал его в свою кабинку.
Они мылись, тёрли спины друг другу, а потом стали
баловаться и стегать друг друга мочалками.
Захарыч и Фонарь уже ушли, а они вдвоём заигрались, им было
очень весело, как на воле . Даже позабылось, что они в тюрьме .
Ну, и как-то само собой получилось, что они возбудились
почему-то, как -то так подействовала на них нагота,
да и глаз сам собой попадал на полустояк друг у друга,
а потом - и на полный уже, хотя Сашка отводил глаза
и как будто не замечал этого
А Бейбутов не прятал взгляд, стыда у него,
по-видимому, совсем не было никакого.
Он запроста прижал Сашку к перегородке
и крепко упёрся своим конец в его конец.
Потом вполне себе по-хозяйски взял в одну руку его мошонку,
а другой - начал с нарастающим темпом мастурбировать его половой орган,
бесстыдно и с инересом , смеясь, глядел ему в лицо.
Сашка просто очертенел от неожиданности и такой резкой ощутиости
всего этого,
аж глаза вытаращил и чуть не задохнулся,
но потом разомлел от удовольствия, спохватился и стал делать
с другом то же, стараясь в точности и прилежно повторять его
движения руками. Очень быстро они облили друг друга "кефирчиком",
поржали и, ополоснувшись, пошли одеваться.
-У тебя такое было с кем-нибудь,- спросил Сашка Искандера смущенно,
когда тот надевал джинсы , как ни в чем не бывало.
-Не было. Было только один раз, что коснулся Бульбак своим моего.
И все. У нас было много баб. С бабой лучше.
-Да? А мне кажется приятней этого - невозможно.
Искандер засмеялся.
- Еще как возможно, а это баловство. Нам с тобой сбросить надо было.
Мелкий авиаремонт, дозаправка в полете, баб-то нет,- Искандер,
говорил насмешливо и просто,
но повернулся и посмотрел на друга после этих его слов как-то ласковее, теплее,
роднее, что ли, чем раньше.- Ну, как хочешь назови, но это несерьёзно.
Сбросили , и забудь, мелочь это, пустяк,
не надо об этом думать, говорить.
-А у меня, наверное, больше ничего лучше и не будет теперь,
чем вот это с тобой.
-Прекрати ныть! Тебя еще и освободят, подожди.
А потом в этом институте твоём все бабы твои будут,
это я тебе обещаю.
А столыпин полз дальше и дальше, мягко передвигаясь по рельсам,
напичканый тяжестью железа.
Теперь кже без Сашки....
-Ты слыш, Искандерка,- придя после оправки, сказал сосед по
камере. -Что твой друг выкинул на выходе из столыпина.
Бежать он пытался.
А там столько ментов, собак. Там всё схвачено. Побегов на этапе не бывает
Отоварил он двух конвойных, до полной
отключки вырубил. Ему ласты повязали сразу же,
браслеты надели, увели куда-то, срок ему хорошо добавят за ментов,
ну и в карцер с порога...дадут ему, бедолаге, на зоне так,
что о побеге думать забудет.
А в колонию он папал х...вую, она среди зэков называется "Бухенвальд".
Искандер молчал. Слущать это было больно. Научил его драться...
-А я не слыхал, что это за Бухенвальд такой,-сказал другой сосед.
-Брат там чалился. Зона красная, числится в образцовых у них.
Работают там все , даже авторитеты, ну, или мрут под прессом.
А хозяин там - садист...в прямом смысле...
Ну ,и вся пупотня там косит под хозяина. Козлов там много, и они-звери.
Даже горные козлы издеваются,, не боятся, суки, что вот уже
откинутся скоро и могут получить ответку за всё...Наказывают там ведь
не за что-то, а для своего удовольствия.
- И Санёк приземлился в ментовскую зону после попытки побега,
после такой драки с ментами?!...
Это хуже отрицалова...
Известие о Сашке было для Бейбутова
тяжелейшим ударом, от которого он не мог увернуть свою душу...
Не учил его дед любить, дружить, привязываться к людям,
подходить к ним с открытым сердцем.
Ясно, что эта позиция не защищенная.
Сердце уже один раз сдало, когда от Марины получил письмо
с ее воображаемой отравленной стрелой в его сердце.
Инфрмация о том, что Сашка сделал попытку побега
и отправил в нокаут охранников, а после этого попал именно
в Бухенвальд, о котором рассказывал им Фонарь -это было
не легче Марининого посыла.
Потому что опять било в самое сердце.
Искандер совсем ослабел от этой боли.
Пошли вторые сутки без еды.
И воды он не клянчил у охранников.
Так что ослабел впервые в жизни настолько,
что еле передвигал ноги, когда,наконец,
объявили высадку.
У него очень кружилась голова.
Свежий воздух резко удудшил его состояние.
Но тут он услышал собачий лай и воспринял его, как спасение.
Сразу же, выйдя из вагона, он кинулся к конвойной собаке
весь мокрый, потный и в слезах, он обнял ее за шею. Огромная
овчарка, которая только что злобно лаяла, выставив свою
страшную клыкастую пасть, вдруг заскулила жалобно и обняла
его лапами, лизала его лицо.
Это были секунды.
Собака многое может дать, особенно тому, кто может принять это.
Конвойный тянул её от Искандера так, что чуть не задушил ошейником.
На Искандера тоже резко обрушилась дубинка.
Но ему было достаточно этих мгновений, чтобы восстановить силы.
Он целовал собаку в нос, прижимался лицом, ласкался об ее уши, шею.
Собаку уводили волоком, она скулила, оборачиваясь к нему.
Но Искандер уже шел в строю с другими зэками,
как и все они- руки за спину и с опущенной головой.
Их затолкали в автозак и через некоторое время выгрузили
за воротами, на территории колонии.
Когда делали перекличку, каждый должен был, услышав свою фамилию,
подбежать, обязательно бегом, побыстрей, и доложить все свои данные:
имя, фамилию, статью и срок, положенный для отсидки - с какого года,
месяца, числа и по какое число, месяц, год.
Люди волновались и сбивались, потому что все были ужасно уставшие.
Искандер ждал своей очереди, но когда его вызвали,
за ним уже пришли конвоиры, которые отвели его в карцер.
(продолжение следует)
Марина Славянка
