ВАГОН ВРЕМЕНИ
И клялся Живущим во веки веков,
Который сотворил небо и все, что
на нем, землю и все, что на ней, и
море и все, что в нем, что времени
уже не будет;
Откровение Святого Иоанна
Богослова (Апокалипсис).
Глава 10 Стих 6.
Часть первая.
1.
Новенький «уазик», щеголяя невыцветшим тентом, неуклюже перевалился с асфальта на щебенчатый грунт и, вприпрыжку, подкатил к вагонам. Иваныч, покряхтывая, вылез из кабины, расправил брюки, вытер лоб платком и зашагал вдоль поезда, помахивая за спиной фуражкой.
Стоял погожий сентябрьский денек. Лес подернулся легкими красно-желтыми пятнами; солнце, по-осеннему, лениво согревало, устав от тяжких летних трудов, воздух был прозрачен и свеж. Иваныч пребывал в хорошем настроении и, по-кошачьи, щурился навстречу теплым лучам. Когда летнее пекло сходит на нет – самое время для отдыха.
Иваныч приехал в эти места пять лет назад, точнее, прибыл по переводу из Германии на должность военного коменданта гарнизона и застал новое хозяйство в плачевном состоянии. Он приложил много усилий, чтобы навести порядок в этом, как сам и выражался, отстойнике. В местных условиях немедленно была введена немецкая дисциплина и наведен немецкий порядок. Исчезли многочисленные кучи мусора, свалки, побелели бордюры, столбы заборов и стволы деревьев, а, главное, военные стали похожи на военных.
Новый комендант незамедлительно был отмечен начальством, а подчиненные прозвали его Бисмарком, в честь знаменитого Железного Канцлера, дипломата и полководца.
Иваныч остановился, вновь обтер лицо платком и подвигал пышными усами. Ползти под вагон не хотелось, а пройти было негде. Он шумно вдохнул запах нагретой за день железной дороги и пошел дальше. Где только не побывал Иваныч, и везде он помнил этот запах, запах пропитанных креозотом шпал и щебенки.
Наконец место расцепки нашлось. Иваныч протиснулся между буферами и чуть не подпрыгнул от резкого окрика часового. Иваныч перевел дух и покачал головой.
- Что ж ты так орешь? Так и до инфаркта не далеко.
Часовой растерянно хлопал глазами, забыв про дальнейшие команды. Он был маленький щуплый и в очках, на что Иваныч отметил про себя: «Обмельчала армия, обмельчала».
Из открытой двери теплушки показалась стриженная под «ноль» голова и тут же исчезла, а через секунду из вагона на землю соскочил прапорщик и «разрядил» обстановку. Поправив форму, он подбежал к Иванычу.
- Товарищ майор, за время несения службы в карауле происшествий не случилось! Начальник караула прапорщик Антонов!
Все произошло так быстро, что Иваныч едва успел надеть на голову фуражку и отдать честь. Неохотно он перестроился на служебный лад и приказал вызвать караул.
- Караул – в ружье! К вагону! – скомандовал прапорщик, вынимая документы из планшета.
Иваныч повернулся к шеренге из трех человек и поздоровался. В ответ дружным залпом грянуло приветствие, оно гулким эхом отдалось в железном вагоне и умчалось прочь. Проверив командировочное удостоверение, удостоверение о назначении начальником караула и другие документы, Иваныч шагнул к сержанту.
- Помощник начальника караула сержант Лебедев! - громко представился тот.
Иваныч критически осмотрел сержанта, затянутого в «хэбэ» как балетный танцор, ухмыльнулся в усы и сказал:
- Сразу видно – «дембель»! Ремешок-то подтянуть надо, товарищ сержант, - строго сказал Иваныч. Он, на скорую руку, опросил солдат, проверил номера оружия и заглянул в вагон, где царили чистота и порядок.
- Ну, что ж, в общем, неплохо, - он поманил за собой прапорщика, который просто махнул караулу рукой, мол, все свободны, и пошел за Иванычем.
- Совсем он у тебя мелкий, Толян, - сказал Иваныч, кивнув на очкарика, - автомат по земле волочится.
- Этот мелкий на турнике двадцать пять раз выжмет.
- Да ну! Беру свои слова обратно. Кстати, сегодня вас в другое место перегонят, где-то около семи. Так что прикажи хлопцам за водой сходить, пока колонка близко. Я приеду с дарами природы в восемь. В этом году хороший урожай. Хоть он и стоит у меня поперек горла, но хороший.
- А тебе завтра не на службу?- спросил Толян.
- Завтра на дачу еду. Вот провожу тебя и поеду. Ну, все, до вечера. Мне еще нужно в комендатуру успеть, - ответил Иваныч. Он пролез между вагонами и пошел к машине.
Плотный, широкоплечий с выгоревшими на солнце волосами, сидя на полу вагона, лениво покуривал Лебедев. Все звали его Витьком. Витёк был очень сильным от природы, поэтому в армии ему было легко. Тем более что призвали его на службу в двадцать шесть лет. После школы он окончил морское училище и сразу ушёл в море. Вполне возможно, его личное дело затерялось где-то в недрах военкомата, потому что про него вспомнили только тогда, когда ему исполнилось двадцать шесть, и он уже и не помышлял об армии. В тот день к нему домой нагрянули военные и милиция, не на шутку перепугав родителей. Витёк отнёсся к этому философски. Он был обладателем неспешного и спокойного склада ума, и не без доли фатализма сказал себе: «В армию – так в армию». Хотя лёгкое чувство досады было. Ещё бы годик! В военкомате какой-то вредный лейтенант пытался повесить на него ярлык уклониста, но у него ничего не вышло.
В «карантине» сержанты-дембеля с пониманием и юмором отнеслись к его возрасту, и до присяги Витёк горя не знал. А вот после присяги первая и последняя попытка объяснить ему в сушилке для одежды, кто он такой, закончилась плачевно. Он вышел из сушилки потный и красный. Остальных выносили из неё на руках. После этого случая слава о нём прокатилась по всему гарнизону. Так с первых дней службы он стал «дедушкой», но до конца службы никогда и никого не трогал. Впрочем, надобности в этом не было. Его тихий и спокойный голос действовал лучше всяких «аргументов».
Увидев, что комендант ушёл, Витёк спрыгнул на щебёнку.
- Отбой, хлопцы! Можно расслабиться…
- Я тебе расслаблюсь! Марш за водой! Потом, может….
Толян, насмешливо, глянул на Витька и кивнул головой в сторону колонки.
Витёк, неохотно, но послушно, медленно повернулся в темноту теплушки.
- Слышали?!
Он повернулся к Толяну.
- Толян, а Иваныч-то, придёт вечером?
- Что, в носу защекотало? Обязательно придёт! У него, как и у тебя, дембель на носу.
- Так, а зачем за водой? В любой момент сходить можем?
- Что тебе не понятно?! Бегом! Марш! Где эти трутни?!
- Толян… всё… я понял, - понятливо сказал Витёк и крикнул в вагон:
- К вагону, мать вашу! Лётом!
Толян усмехнулся и хлопнул Витька по плечу.
- В тупик загнать хотят. До колонки далеко шлёпать придётся.
Витёк мотнул головой и крикнул в вагон:
- С бидонами, бегом, на выход, черти! Быстрее, а то копаетесь, как сонные мухи!
Первым спрыгнул длинный и худой Колобов, с большим, кавказского образца, носом и принял поданный ему молочный бидон. Следом – широколицый и лопоухий Никонов. Хлопнув пару раз бездонными голубыми глазами, он приземлился и стал рядом с Никоновым.
Через три вагона пути Витёк похлопал себя по карманам.
- Чёрт, сигареты на полу забыл!
- У меня есть, - сказал Никонов, достав из кармана пачку «Памира».
- Витёк, ты говорил, что они - друзья? – спросил Колобов.
- И что?
- Так зачем тогда…
- А чего ты хотел, чтоб Иваныч тебя расцеловал? Вот погоди, вечером Иваныч придёт – будет всем проверка?
- Снова? Ему что, одного раза мало? – спросил Никонов.
- Дурак ты, Никон. То была официальная часть, а вечером будет дружеская.
- Бухать будут? – спросил Колобов.
- Ага, - многозначительно ответил Витёк.
- А ты?
- Тоже.
- Круто, - подытожил Никонов.
Стоявшие у колонки путевые рабочие в оранжевых жилетах пропустили процессию с бидоном. Рабочий день кончился, и они, разобрав инструмент, ушли, весело галдя и пересыпая крепкими словечками.
- Жми, Колобок, - сказал Никонов, подставив бидон под ржавый носик колонки.
Вечерело. Толян стоял возле теплушки. Неподалёку прогуливался часовой. Штык его иногда посылал Толяну рыжих «зайчиков» - привет от закатного солнца.
Здесь была только заросшая грунтовая дорога с остатками асфальта, а за дорогой прозрачный сосновый лес, помеченный банками из-под консервов, раскисшими картонными коробками, покрышками…
- «Красивое» местечко. Ну, Иваныч, удружил! – сказал Толян вслух, с нетерпением глянув на часы. Не любил он ждать. Его будущий брак был под угрозой, когда его невеста опоздала на свидание на двадцать минут… Так он ушёл через десять.
Он тоже служил за рубежом. Но только в такой дыре, в какую никому не пожелал бы попасть. Эта чёртова дыра – Ангола. Там он переболел малярией, лихорадкой. Был ранен и попал в плен, после того, как в их машину связи угодила граната из «родного» «РПГ-7».
Из плена, из вонючей ямы с жёлтой, грязной водой, его высвободили быстро. Раненая нога тогда загноилась.
Перед тем, как попасть в Анголу, он влип в историю. После бесконечной череды приводов в милицию, его ждала тюрьма, но он сбежал от неё в армию, да так в ней и остался, прапорщиком.
Толян, как только Витёк убедительно отказал «дедам» стирать их портянки, забрал его к себе. Другие командиры облегчённо вздохнули, что не им достался Витёк, – меньше головной боли. А Толян и не собирался перевоспитывать Витька. Они просто стали друзьями, что нормально для людей одного возраста.
