10.
В темноте, в суете никто не заметил, как Шурик ловко вытянул «рожок» у Витька из подсумка. Он был мастер на такие трюки, и они с Ромео редко сидели без денег. Шурик переполз к брошенным на тюки с одеждой карабинам. На ощупь он понял, что взял карабин Ромео, но только ухмыльнулся в темноте. Карабин Ромео они купили недавно. Карабин был новый, армейский, со штыком. Ромео наотрез отказался снять штык, как ему советовали, мол, лишний груз на охоте. «В штыковую на зверя пойдёшь?» - как то пошутил Матвей.
Снаружи бесновалась гроза. Оглушительный грохот разрядов сотрясал землю. Стены вагона вибрировали, только усиливая звук. Мощный разряд ударил в угол вагона, пробив дыру. Он в мгновение ока выжег в железных стенках замысловатый узор, словно это была бумага. Ослепительный свет ворвался внутрь, сквозь узор, выхватив из темноты перепуганные лица.
Шурик не верил ни кому, но побег пришлось отложить, пока не уйдёт гроза. Выбрать момент, когда гроза поутихнет, и выскользнуть из вагона. С оружием он сможет договариваться с вояками на равных. Он уже не собирался ни с кем воевать, но и сдаваться на милость победителя не хотел. Не хотел, если они вдруг вернутся обратно, угодить в тюрьму. Поэтому он решил держать дистанцию, чтобы в любой момент скрыться. То, что Ромео, так легко спелся с вояками, его разозлило. Чувство вины за недоверие другу пропало.
Следующий разряд угодил в сцепку между вагонами, окончательно оглушив людей. Одежда в тюках загорелась. Вагон стал наполняться дымом. Толян, не раздумывая, до упора сдвинул дверь. Ромео с Витьком хватали тюки и бросали их к выходу. Ивыныч отодвинул противоположную дверь, чтобы не задохнуться.
В суматохе и дыме, Шурик соскользнул на землю. Рискуя быть испепелённым молнией, он побежал вдоль состава и забрался в вагон. Тут его и настигла молния. Он не успел забраться на спасительные ящики – его швырнуло на них. Молния ударила недалеко от вагона. Тонкое её ответвление впилось в железо и ударило Шурика в руку, которой он держался за дверь.
Чудо, что его не убило молнией. Шурик очнулся в темноте, между ящиками. В приоткрытую дверь светили яркие звёзды. На косогор опустился вечер.
Шурик высунул голову и осмотрелся. Он осторожно спустился на землю, передёрнул затвор и пошёл туда, откуда сбежал во время грозы. Он видел, что дверь вагона сдвинута, и в нём, наверняка, никого нет.
Внутри пахло гарью. Шурик разделся, вымылся в глубокой луже рядом с вагоном и стал примерять новую сухую форму взамен промокшей и провонявшей одежды. Выбрал себе «кирзачи», отрезал от рулона несколько пар мягких байковых портянок и, наконец, почувствовал себя человеком. Он откопал спрятанный в куче одежды «сидор» Мутного. Он съел сухарь. Водку трогать не стал. Было не до веселья. Не думал Шурик, что ему станет так страшно, когда останется один. Вчерашний хмель прошёл. Он сидел и думал, как ему быть, что ждёт их дальше. И тут его что-то ударило по голове. Сознание он не потерял, видел только расплывчатые тени. Шурик взялся за карабин, но руки ослабли. Его опять кто-то чем-то ударил.
Он приходил в сознание пару раз, чувствовал, что его несут привязанным к жерди, а над головой он видел пятна звёзд и тени несущих его существ…
Вождь берегового племени Коготь не знал, какой он по счёту вождь, так долго они жили здесь, на берегу. В наследство от древних ему достались страшные длинные когти на средних пальцах ног, каких уже давно не имел никто из соплеменников. Первый вождь, приведший сюда племя, выбрал очень удобное место на небольшом плато. С суши их жилища защищал отвесный скалистый берег, а многочисленные подводные шхеры, не пускали к берегу крупных хищников. Просторная ниша под скалой, спасала племя от неистовых штормов и гроз. Племя, защищённое со всех сторон, природной крепостной стеной, разрасталось. Кладки яиц были надёжно защищены. Самки племени и детёныши безбоязненно рыбачили, снабжая племя рыбой и моллюсками. Самцы регулярно ходили на охоту и разведку. Всё побережье они знали очень хорошо. Под скалой становилось тесно. Уже не раз строптивая молодёжь тайно уходила из племени и селилась дальше по побережью. Что с ними стало, никто не знал.
В тот день разведчики вернулись перепуганные до смерти. Наперебой рассказывали о существах, поселившихся на холме в длинном, как змея, жилище.
Голова разведчиков, Змеелов, во всех красках расписал Когтю всесильных уродливых чужаков, убивающих громом не хуже Небесного Огня. Стены их жилища не пробить не копьём, ни камнем.
Коготь не поверил разведчикам, но не стал оскорблять Змеелова недоверием. Хоть вождю не полагалось ходить в разведку, но в особых случаях это не было унижением. Наоборот, вождь показывал, что по-прежнему силён и бесстрашен. Коготь объявил племени, что хочет посмотреть на чужаков своими глазами.
Страшным оружием воинов племени были пращи. Круглых и гладких камней на берегу моря - навалом. Опытный, сильный воин, мог запустить тяжёлый камень далеко и метко, точно в голову жертве. Другим оружием воинов были копья с костяными и каменными наконечниками. Сбившись в плотный строй, воины, ощетинивались копьями, а воины-пращники метали во врага увесистые камни. Двух с половиной, а то и трёхметрового роста, пращник мог метнуть полукилограммовый камень с чудовищной силой. Любой из них был многократно сильнее человека – гора каменных мышц, обтянутых мелкочешуйчатой кожей, острые, крепкие зубы и когти.
Они хотели выступить засветло, но Буревестник, старый ящер, заслышав про поход вождя, пришёл и сообщил вождю, что надвигается одна из страшных летних бурь, когда в небесах скапливаются высокие облака. Под собственной тяжестью они опускаются до самой земли и поливают землю небесной водой и небесным огнём. Это означало, что Мать-Ящерица на небе за что-то сердится на своих детей, разумных и неразумных. В ясные ночи её тело, пересёкшее все небо и очерченное светилами, кружится над Землёй, но голова Матери-Ящерицы остаётся на месте и указывает путь. Это знание передавалось из поколения в поколение.
Буревестник чувствовал приближение бури всем своим телом. С яйца он был слаб, но его дар уважали и почитали соплеменники, кормили и берегли его. Что бы укрепить его род, ему отдавали самых сильных и крупных самок. Много раз Буревестник спасал их от стихии. Считали, что Мать-Ящерица принесла им в дар Буревестника, чтобы помочь разумным детям своим.
Разведчики перевалили через вершину косогора. Коготь увидел длинную коричневую змею, которую разрубили на равные куски.
Они обошли жилище пришельцев и увидели их самих.
Коготь согласился со Зееловом. Пришельцы были уродливы: бесхвостые беззубые; кожа на лицах белая и гладкая. Наверняка, омерзительная наощупь. Передние лапы такие же белые и без когтей. Обрубки, а не пальцы. Ноги снизу чёрные, без пальцев. Зелёная кожа висит на теле некрасивыми складками. Даже у самых старых ящеров кожа выглядит намного лучше. Таких даже есть не захочешь!
Но больше всего когтя поразило то, что пришельцы владеют огнём и не боятся его. Береговое племя не нуждалось в огне ни для тепла, ни для света. Ночью они видели так же хорошо, как и днём.
Ветер донёс запах гари. Коготь различил ещё много незнакомых ему запахов. Часть воинов, Коготь отправил следить за хозяевами этой территории, которых они считали сыновьями Матери-Ящерицы, за их огромный рост. Для берегового племени, тарбозавры были священными ящерами, и смерть в их пасти была почётной.
Коготь и Змеелов осторожно подкрались к хвостовому вагону. Они заметили, что один из чужаков прячется в отдельном жилище. А когда чужак легко снял с себя кожу и полез в лужу, их чуть не вырвало от отвращения. Не вырвало, потому что они были изумлены. Потом чужак залез в жилище и вышел оттуда уже в новой коже другого цвета.
И всё-таки Коготь не мог выдать страха перед чужаком, потому что за ним наблюдали его воины. Коготь взял кожаную пращу, вложил в седло небольшой камень. Прицелившись, не раскручивая, чтобы не убить чужака, он мастерски метнул камень ему в лоб.
Они бросились к чужаку, пытавшемуся встать. Схватили его, оглушили, чтобы он не мог позвать на помощь, скрутили ремнями и потащили прочь.
Всё племя говорило о бесстрашном вожде Когте, который смог пленить чужака, убивающего огнём и громом. Воины, набравшись храбрости, тоже залезли в вагон и набрали одежды. Карабин, мешок и его содержимое разложили перед вождём.
Коготь не мог связать карабин с огнём и громом, которым убивают чужаки. Думал, что спутав пленника ремнями по рукам и ногам, они лишил его силы убивать. Карабин никак не был похож на то, чем можно убить. В когтистой лапе вождя карабин смотрелся нелепо. Бутылка с водкой заинтересовала его больше. Он вертел её в руке, глядя, как жидкость переливается в прозрачном стекле. Коготь потрогал пробку и передал бутылку Змеелову. Бутылка пошла по рукам. Переливающаяся внутри её жидкость завораживала. Как это вода не может пролиться сквозь стекло?
Коготь повертел в руке «рожок» с патронами. Попытался выковырять когтем патрон, но не смог. И ему в голову пришла мысль. Чужака, с которого содрали его верхнюю кожу, развязали, посадили в деревянную клетку и сложили в неё все его вещи.
Наконец чужак очнулся. Он молча смотрел по сторонам, окружённый десятками пар любопытных глаз. Что он чувствовал, было непонятно. Они видели, что чужак трясётся, но понять, что это значит, не могли. Когда он открыл бутылку и сунул горлышко в рот, раздались изумлённые возгласы. Потом чужак сунул в маленькую уродливую пасть похожий на помёт, коричневый угловатый, но лёгкий камень. Все отвернулись, не в силах сдержать отвращения, так как понюхали до этого странные камни, пахнущие не лучше, чем помёт. И что это за пасть? Не пасть, а дырка с мелкими плоскими зубами!
Шурик открыл глаза. Мутным взглядом он посмотрел вокруг. Он был не меньше изумлён тем, что увидел. Его посадили в деревянную клетку. Прутья её были прочно скручены между собой какими-то растительными волокнами и проклеены уже затвердевшей древесной смолой. Клетку окружили динозавры. Они стояли прямо, как люди. Многие были вооружены копьями. Короткие зубастые пасти, короткие конусные хвосты, высокие лбы, продолговатый высокий череп и развитые передние лапы, напоминающие человеческие руки бросились в глаза. Да и в глазах рептилий светился разум. Они с любопытством смотрели на него. Голый, он им казался ещё уродливее.
Шурик поднял с земли бутылку. Он озяб, лёжа голышом в клетке и сразу согрелся, сделав пару больших глотков. Съел сухарь. Головная боль от ударов поутихла. Хоть и в клетке, но он был жив. Ему сунули в клетку одежду.
Надев куртку и штаны, Шурик указал на сапоги и портянки. Ему вернули и сапоги, и портянки. В первый раз ящерицы берегового племени видели, как кто-то легко снимает и надевает кожу.
Шурик окончательно успокоился. Динозавры не проявляли агрессии. Они были разного роста. Не трудно было догадаться, что самые маленькие – дети. Самцов и самок он отличил сразу, так ка на них не было одежды. Окрас самок был светлее, но роста, как и самцы, они были разного.
Шурик обрадовался, что ему положили в клетку карабин и рожок с патронами. Только радость быстро прошла. Что толку от карабина, если он в клетке. Шурик досадовал на то, что даже здесь его посадили в клетку. Ему было и горько, и смешно. Глаза у ящеров были большие, выпуклые. Он не сомневался, что они видят в темноте не хуже кошки, а то и совы. Пока он в клетке, от карабина мало пользы.
Дернул же меня чёрт, сбежать! Надо было не дёргаться, послушать Ромео! Может они попробуют его отыскать? Да где там! Боятся, лишний раз, отойти от вагонов! Вот же угораздило, - думал Шурик, глядя, как взрослый ящер, отложив копьё, учит метать камни из пращи будущих воинов-охотников. Шурик почесал шишку на лбу. Он глотнул водки, взял из мешка тряпицу, смочил её водкой и приложил к шишке. Всё это он проделал под зоркими взглядами охранявших его воинов с копьями. По приказу вождя, они отогнали от клетки любопытных самок и детёнышей. Особенно самок, которые со смехом и любопытством разглядывали причиндалы Шурика, пока он был голый.
Шурик же не без страха разглядывал воинов. При виде их мускул и когтей, у него отпала всякая охота бежать.
Коготь, сидя на плоском валуне, служившем ему троном, внимательно разглядывал пленника, с тревогой думая о том, сколько ещё чужаков придёт на косогор? Ведь жилищ появилось много, а чужаков – меньше десятка. Сколько их ещё будет. Он приказал не убивать Шурика, хотел понаблюдать за ним, понять, для чего чужаку нежны его диковинные предметы. Он вновь отправил разведку на косогор, чтобы выяснить, для чего нужна чужаку его странная палка. Интуитивно, он чувствовал в ней опасность. Опасность для всего его племени. Даже огромные сыновья Матери-Ящерицы не вызывали у него такой тревоги, как этот чужак.
11.
- П-ф-ф, - выдохнул Иваныч, надув щёки, когда приоткрыл дверь и увидел, что чёрная, длинная, похожая на батон колбасы, туча ушла к реке. Небо очистилось, а лучи закатного солнца скользнули в вагон.
- Иваныч осмотрелся.
- А куда твой кореш подевался? – спросил он Ромео.
Ромео пожал плечами.
- Откуда я знаю?
- Иваныч, он у меня «рожок» с патронами тиснул, - сказал Витёк.
- Час от часу не легче! Как ты не заметил? Магазин – не пушинка!
- Шурик ещё тот щипач. Сержант тут ни при чём, - вступился за Витька Ромео.
- Навязались, б…., на мою голову!
- Никому мы не навязывались. Мы не виноваты…
- А кто в опечатанный вагон влез? Папа Римский? – не унимался Иваныч.
- Так мы в него влезли уже после… Ну, после того, как оказались здесь. Мы же вам рассказывали, - защищался Ромео.
- Ладно, - сказал Иваныч и легонько толкнул Ромео кулаком в грудь, - но, всё-таки, твой кореш – сказочный д…..б! Вот куда он… Ну на хрена он сбежал? Мы же вам разрешили жить отдельно? Если честно, если бы нас сюда не занесло, я сдал бы вас с чистой совестью, но сейчас мне насрать, что он там натворил. Понимаешь? Вы что, раньше каждый день живых динозавров видели?
- Дайте мне оружие. Я попробую найти его и всё объяснить, - сказал Ромео.
- Нет уж, дружок. Никуда ты не пойдёшь. Раз ты с нами, то будь любезен следовать нашим правилам. В монастырь со своим уставом не ходят. Анархии я не потерплю. Кореша твоего мы вместе искать пойдём. Но если ему вздумается стрелять – не пожалеем. А сейчас – за лопатами. Матвея, вашего, хоронить.
- Иваныч, вагоны надо проверить. Наверняка в каком-нибудь затаился, - предложил Толян.
Иваныч отрицательно мотнул головой.
- Он с оружием, и сейчас на «психе». Сунешься – получишь пулю. Пусть поостынет маленько. Если к вечеру не объявится – будем искать.
Никонов заступил на пост в шесть часов вечера. Он посмотрел на Солнце, потом на часы и задумался. Часы его никогда не подводили. Он бережно относился к подарку родителей, и часы шли очень точно. А тут вдруг они отстали на полчаса, как минимум.
В проёме между вагонами показалась голова Колобова.
- Тебе чего, Колобок?
- Бинокль принёс.
- А-а, ну, давай, - обрадовался Никонов, - слушай, Колобок, у меня с часами какая-то фигня. Отставать стали.
- А сколько на твоих? - спросил Колобов, глянув на свои часы.
- Двадцать минут седьмого.
- На моих – тоже…
На крышу с котелками и кружками поднялся Лемешко.
- Слышь, Семен, у нас часы отстали, - сказал ему Никонов, принимая котелки и нюхая пар. Сёмён произносили, как «Сэмэн». Лемешко был одесситом.
- Часы ваши тут ни при чём. Здесь сутки короче. Солнце за два дня почти на час наши часы опередило.
- А этот, Мутный, ничего себе кулеш сбацал! – похвалил ужин Никонов.
- Молчит всю дорогу, - заметил Колобов, - не нравится он мне. А Ромео, вроде как, ничего.
- Да ладно вам. Они «мировую» собрались пить. Витёк мне во, чего дал, - прошептал Лемешко и вынул из кармана «малька».
- Разведённый? – с опаской спросил Колобов.
Лемешко кивнул, мол, да и взял у Никонова бинокль.
- На-ка, выпей, - Никонов протянул ему кружку.
- Погоди! – отмахнулся Лемешко, - Слышь, пацаны, там эти, динозавры, с копьями!
Никонов и Колобов захохотали.
- Эй, на палубе! Тишина! – крикнул снизу Витёк.
- Чего ржёте, я не шучу, - серьёзно сказал Лемешко.
- А ну, дай-ка мне, - Никонов взял у него бинокль.
- Туда смотри, - сказал ему Лемешко, указав на вершину косогора.
- Никого пока не вижу.
- Сосну видишь?
- Вижу, правее возьми, у зарослей. На орешник больно похожи.
- Никого нет. Не вижу.
Лемешко взял бинокль обратно.
- Ушли, наверно, - разочарованно сказал он.
- Что там у вас? – спросил снизу Витёк.
- Семен ящеров с копьями видел, - смеясь, ответил Колобов.
Лемешко продолжал смотреть на вершину косогора и, не отрываясь от бинокля, тихо сказал:
- Вот они! Много!
Витёк буквально взлетел на крышу и выхватил у Лемешко бинокль.
- Туда смотри, - сказал Лемешко
Витёк чётко увидел фигурки с длинными копьями.
- Иваныч! Толян! Идите сюда! – громко позвал их Витёк, склонившись над открытой дверью.
Иваныч долго смотрел в бинокль. Наконец опустил его и спросил:
- Вундыркиндер, ты же говорил, что все динозавры - безмозглые?
Лемешко пожал плечами.
- Учёные судят по черепам динозавров. Я не говорил, что они безмозглые…
- Ладно, не обижайся. Откуда учёным, а тебе тем более, знать, что происходило на земле миллионы лет назад. Я вообще не понимаю, как можно что-то определить по костям. Сложно понять, насколько они большие. Я имею в виду этих, с копьями. Вот они, пожалуй, опаснее прочих будут. Если есть копья, то могут быть и луки. Хорошо, что ты их заметил. Впредь надо быть осторожнее. Они здесь на своей территории. Каждую тропинку, каждый кустик знают.
- Выходит, мы у них с первого дня под колпаком. Интересно, насколько близко они к нам подбирались? – озабоченно, то ли сказал, то ли спросил Витёк.
- Ромео! – крикнул Толян.
Ромео спрыгнул на землю и посмотрел вверх.
- Собирайтесь, пойдём, вагоны проверим, - сказал ему Толян и посмотрел на Иваныча.
Иваныч согласно кивнул.
- Витёк, иди с ними, а я тут, с бойцами останусь, - сказал он.
Они обошли все вагоны, но Шурика нигде не было. В конце концов, наплевав на опасность, они стали его звать, но Шурик не ответил. Он лежал без сознания между ящиками.
Ромео жалел, что послушался Иваныча и не пошёл искать друга сразу.
Шурика нашёл Мутный. Он потрогал его, пошевелил – подумал сначала, что тот мёртв. Наклонился, прощупал пульс, услышал биение сердца, пронюхал дыхание и решил проверить свою догадку. Он сдвинул у Шурика сначала один рукав, а потом – другой. На предплечье молния оставила свою замысловатую метку.
- Хорошо тебя, чертяка, шибануло! Здоровья до хрена очухаешься. Всё равно здесь Скорой Помощи нет, – пробормотал он, быстро встал и подошёл к двери.
- Мутный, ты с кем там разговариваешь? – спросил Витёк. Вечером они договорились, что Мутный остаётся Мутным, а Ромео – Ромео. Никакой лишней информации. Если выберутся, то расходятся, как в море корабли.
- Ни с кем. Так, мысли вслух, - торопливо ответил Мутный.
- М-м, - понимающе промычал Витёк, - скоро мы все будем сами с собой разговаривать.
Мутный не спешил с вливанием Шурика в их новый коллектив. Решил, что лишний день можно обойтись и без него. Ничего с ним не будет. Отлежится, придёт в себя и сам приползёт просить пощады за свои «фокусы».
Мутному понравилась новая компания. Главное, никто не задавал лишних вопросов. Теперь все они были в одной упряжке. Ему чётко дали понять, что его прошлое сейчас не имеет значения. При этой мысли Мутный улыбнулся. Какое прошлое! Вот сейчас – прошлое! Он предпочитал молчать и внимательно слушал за ужином Лемешко, которого Иваныч заставил прочитать «лекцию» по Меловому периоду Мезозойской эры.
Мутный задвинул дверь, оставив узкую щель.
- Ну, что, пусто? – спросил Толян Мутного.
Мутный только развёл руками.
- Интересно, куда он спрятался? А, Ромео? – обратился Мутный к Ромео. Они хоть и выпили за «мир», но ему показалось, что Ромео всё ещё зол на него.
- Он не настолько дурак, чтобы прятаться где-то в кустах, а не в вагоне. С ним что-то случилось, - уверенно сказал Ромео.
Мутный отвернулся, вынул из кармана пачку «Примы» и закурил.
- Дай-ка мне твоих, с «анашой», - попросил Иваныч. Так Иваныч называл все сигареты без фильтра.
Мутный хохотнул и дал Иванычу сигарету.
- Ладно, мужики, скоро совсем стемнеет…
Первый камень сбил Мутного с ног. Куря, он уже хотел признаться, что Шурик жив, что лежит в вагоне без сознания, но не успел.
- Ложись! – крикнул Толян. Он крикнул так громко и страшно, что все мгновенно распластались в траве, скорее от крика, чем от команды. Над их головами, в стенку вагона, гулко ударили ещё несколько увесистых камней.
Толян, в отличие от других, был начеку. Он заметил движение в наступающих сумерках, и когда прилетел первый камень, он крикнул. Упав в траву, Толян дал две короткие очереди туда, где увидел тёмный силуэт, а потом веером прошёлся по сторонам. Вдалеке кто-то завизжал.
Толян привстал на колено и дал несколько коротких очередей. Ему ответили душераздирающим визгом.
- Как он? – спросил Иваныч Ромео, склонившегося над Мутным.
- Наповал, - коротко ответил Ромео и подал Иванычу овальный, отполированный водой камень.
Иваныч подбросил его, прикидывая вес, и передал Толяну.
- Полкило, не меньше. Ты прикинул расстояние?
- Прикинул. Метатели молота – отдыхают. И направление запомнил, - ответил Толян и спросил:
- Посмотрим, Иваныч?
Гуськом, они двинулись вслед за Толяном. Они отошли от состава метров на сто, когда наткнулись на первого ящера. Он был ранен в грудь и умирал. В свете фонарика его трёхметровое, мощное тело подёргивалось. В ритм конвульсиям, из раны и пасти выливалась кровь. Толян опустил ствол пулемёта. При виде умирающего зверя ему стало дурно. Тот посмотрел ему в глаза и затих. Толян дрожащими руками достал сигарету и закурил. Ощущение было не из приятных, он почувствовал, что убил не зверя, а разумное существо. Всё равно, что убить человека. Ящер, действительно, напоминал человека, так как был явно прямоходящим. Его тело напоминало человеческое.
- Толян, ты чего? Ты ещё слезу пусти! Если б не ты, они ещё кого-нибудь прибили! – сказал Витёк. Он присел рядом с убитым ящером и снял с него пояс с мешком, в котором оказалось ещё девять камней.
- А вот это – праща! Теперь понятно, как они эти булыжники в нас бросали! Почти с сотни метров! На стрельбище ещё не каждый сразу попадёт в цель с такой дистанции! – восхищённо сказал Иваныч, разглядывая кожаную пращу. Он повернулся к Ромео.
- Да, Ромео, если Шурик повстречал их, то о нём можно забыть. Мутному, вон, грудь до позвоночника вмяло. Это ж какая силища!
- Если мы их видели на вершине холма, то оттуда они и пришли. Надо их шугануть, чтоб больше не совались к нам, - медленно сказал Толян.
- Ты на что намекаешь? – спросил его Иваныч.
- Первыми напасть. Иначе они нас самих перещёлкают. Видел, какие у него глаза? Наверняка, он видит ночью не хуже, чем мы днём.
- Вот, тебя заносит! Ты только что его жалел? – воскликнул Витёк.
- И как ты себе это представляешь? – вмешался Иваныч, - Их там сотни могут быть! Они нас не то, что убьют – закопают камнями, похоронят… Хотя, не, успех надо бы закрепить. Мы сейчас на них страху нагнали, так надо добавить. Вот только как к ним подобраться?
- Очень просто. Идти в открытую, как на параде, и стрелять во всё, что движется.
- А если они издалека пришли? Не гнаться же за ними, – сказал Витёк.
- Зачем гнаться? Дойдём до вершины холма, и там остановимся. Обозначим территорию. Думаю, они нас поймут. Силу на любом языке понимают, - решительно ответил Толян.
- Поутру, по туману. Только бы с пути не сбиться. В тумане дойдём до вершины, а там, как распогодится, - посмотрим. Жаль, компаса нет. Не заплутать бы, - посетовал под конец Иваныч.
- Компас у меня есть, в рюкзаке. Это Мутный с Матвеем в тайге без компаса обходились. В тайге они, как дома, а я без него – никуда. Да и у Шурика в мешке компас есть, - сказал Ромео.
- Я вот всё думаю, а не сотворил с нами кто-нибудь эксперимент. Взял, и забросил нас к динозаврам…
- Иваныч, тебе вредно с Лемешко общаться. Тот ещё фантазёр. Фантастику только и читает. Базара нет. Послушать его интересно… - Толян запнулся, увидев, как Иваныч на него смотрит.
- Толян… - после короткой паузы Иваныч продолжил:
- Это по-твоему, Фантастика? – он покрутил головой.
Толян почесал затылок и засмеялся.
Мужики, - позвал Ромео, - тут ещё один, ранен в плечо и ногу. Живой! Копье, гад, в меня бросить хотел!
Никто не заметил, как Ромео отошёл «до ветру» и увидел притаившегося ящера. В лапе у него было копьё. Он хотел метнуть его в Ромео, но от боли рухнул обратно, на спину.
