2.
Иваныч приехал в восемь вечера, как и обещал. Уазик подъехал к теплушке. Иваныч, улыбаясь, вылез из кабины и махнул рукой засуетившемуся часовому, мол, всё нормально. Часовой успокоился и повернулся к Иванычу задом, мол, ничего не вижу, ничего не слышу. Иваныч ухмыльнулся.
Водитель откинул тент и начал выставлять на щебёнку груз.
Толян показался из сумрака теплушки.
- Извини, Иваныч, прикорнул… А где часовой? Я не слышал команд?
Иваныч заржал.
- А ты не слышал, как мы подъехали?
- Да слышал я. Да только по дороге раз десять уже кто-то проехал. Это не тупик, а проходной двор. Ты в какую помойку нас загнал?
- Извини, нет времени заняться. В этот тупик все, кому не лень, мусор свозят. Такой лес загадили.
Толян погрозил кулаком часовому и посмотрел на мешки и коробки.
- Вроде бы ничего не забыл, - сказал Иваныч, глядя на Толяна, и стал перечислять, загибая пальцы:
- Мешок картошки, две коробки тушёнки, рыбные консервы, одна коробка, лук, морковка…
Водитель выставил на землю канистру.
- … Канистра спирта, - прокомментировал Иваныч.
- Ну, Иваныч, спасибо!
- Главное для солдата Советской, а так же других армий, - это еда, - назидательно изрёк Иваныч и закурил.
- А вот и наши грибники, - сказал Толян, глядя за спину Иваныча.
Иваныч обернулся и протянул руку Витьку. Лемешко подал корзину Иванычу, который поманил его рукой.
- Хороший нынче слой вылез, - одобрительно сказал Иваныч, перебирая грибы.
Водитель зашнуровал тент и стоял у машины, крутя ключами на длинной цепочке. Иваныч повернулся к нему.
- Ну, всё, Миша, дуй в расположение. Завтра сюда к семи, как штык.
- Так точно, товарищ майор, - ответил водитель.
Уазик, обдав всех сизым дымом, резво развернулся и скрылся за придорожными кустами.
- Шалопай, - сказал вслед Иваныч.
- Витёк, ты не статуя на ВДНХ, - сказал Толян.
- Да-да, Витёк, пока мы курим, распакуй мою сумку. В общем, командуй парадом, - добавил Иваныч.
Проводив их взглядом, Витёк легко забросил тяжеленный мешок с картошкой в вагон, и Лемешко отволок его в угол. Вдвоём они быстро перенесли мешки и коробки в вагон.
Дымя сигаретой, Витёк открыл сумку Иваныча. Почесал стриженый затылок и присвистнул.
- Неплохо Иваныч затарился, - сказал он, извлекая на свет бутылки с коньяком, с водкой, закуски, в том числе, копчёную колбасу.
Лемешко, следивший за каждым его движением только многозначительно оттопыривал губу и поправлял очки. Он уже и забыл, что на свете есть такая вещь, как колбаса твёрдого копчения. Витёк посмотрел на него и ткнул колбасой в нос.
- Ну что встал? Колбаса от тебя никуда не денется. Иваныч с войны сирота. В Суворовском училище воспитывался и привык делиться со всеми поровну. Подключи лучше фару к аккумулятору, а то ни хрена не видно.
Лязгнул запор. Дверь теплушки отъехала. Колобов уставился на Витька с колбасой в руке. Он охранял состав с другой стороны. Увидев, что Толян с Иванычем ушли, он не выдержал. Взгляд его цепко держался за колбасу.
- Надо же, унюхал! Далеко, наверно, пахнет? – спросил Витёк.
- Витёк, отрежь кусочек.
Витёк отрубил ножом «обрезок» и бросил его Колобову. Тот ловко поймал его ртом.
- Брысь! – сказал Витёк.
Колобов исчез, а с другой стороны появился Иваныч.
Стемнело. Хрустальная сентябрьская таёжная прохлада опустилась на землю. Антрацит неба засиял звёздами. Засиял огнями городок, не в силах соперничать с вечным хороводом светил. Его зарево таяло в тумане Млечного Пути.
Толян выставил на вечер усиленный пост из трёх часовых.
Витёк, в дополнение к фаре, зажёг две «летучие мыши» и поставил их на стол.
- А где соль, лук? - спросил Иваныч
Толян взял из коробки пару свежих луковиц.
- Колечками режь, колечками, - наставлял его Иваныч.
Витёк зачерпнул солонкой соли из жестяной банки.
Иваныч критически осмотрел стол.
- Ну, прямо ужин при свечах. Баб только не хватает! Витёк, начисляй по первой!
Витёк аккуратно наполнил белые эмалированные кружки и ловко бросил пустую бутылку в мусорную коробку.
- С почином, - сказал Толян и выпил. Вслед за ним – Витёк. Иваныч поотдувался и тоже «опрокинул».
- Иваныч, а на хрена ты Мишку в комендатуру отправил? Оставил бы здесь? Утром он бы тебя отсюда и доставил на дачу? – спросил Толян.
- От греха подальше. Мой новый заместитель – козёл и стукач. Мишка нахамил ему тет-а-тет, за дело, конечно, так он теперь вцепился в него, как клещ. А я ничего поделать не могу. Тесть у него в Особом Отделе. Благо, тот мужик нормальный и всё понимает... Наливай, Витёк, только малый ход.
Они выпили.
- Ну и денёк сегодня. Словно вся Красная Армия разом в отпуска и командировки двинула. Очередь от дверей комендатуры и аж до пивной. Жара, от мужиков свежим пивком тянет, а я только лоб платочком вытираю и воду из графина хлебаю! – пожаловался Иваныч.
Снаружи раздался окрик часового и послышались глухие испуганные голоса. Витёк неспешно поднялся и спрыгнул в темноту. По дороге дробно протопали несколько пар резиновых сапог.
- Грибники, мать их, - объяснил Витёк, вернувшись за стол.
- Витёк, а ты жениться собираешься? Твои тридцать лет не за горами? – спросил Иваныч.
Толян поперхнулся. Витёк поставил на стол бутылку. Иваныч взял её и налил в кружки коньяка.
- Археологи к нам сегодня пожаловали, - невозмутимо сказал он.
- В огороде бузина, а в Киеве дядька. Ты это к чему, Иваныч?
- Мы им, по договору, выделяем машины, палатки, сухпайки ну и вообще, оказать содействие. Они там каких-то древних ящериц нашли.
- Динозавров, Иваныч. Лемешко у нас палеонтологией увлекается. Это ему интересно, - поправил Толян.
- Да я не об этом! Я тебе, Витёк, у них отряде невесту присмотрел. Высокая, стройная, всего, так сказать, в меру. Одна коса чего стоит!
- Да ну тебя, Иваныч, - отмахнулся Витёк.
- Ты как со старшим по званию разговариваешь?! Встать! Смирно! – скомандовал Иваныч, - И тебя тоже касается! - сказал он Толяну, который было открыл рот.
Иваныч посмотрел на них вытянувшихся в струнку и скомандовал:
- Вольно, мать вашу. Садись! Молчать и слушать.
Иваныч выпил и выдохнул.
- Я с ней поговорил, - перешёл он на заговорщический тон, - она студентка, скоро институт закончит. Не замужем, Витёк. Я ей твою фотографию показал. По ней было видно, что ты ей понравился.
- Так, погоди, а фотографию ты где взял? Смысле, откуда она у тебя в комендатуре? – спросил Толян.
- А я её с подругами, вчера вечером на чай пригласил. Угостили мы их чайком, покормили с дороги.
- Ну, ты даёшь, Иваныч! – смеясь, сказал Толян.
- Это ещё не всё. Я у неё адресок взял, - победно объявил Иваныч, - держи, женишок! – сказал Иваныч Витку и достал из кармана рубашки сложенный вчетверо тетрадный листок.
Витёк развернул его и прочитал написанный аккуратным женским почерком адрес.
- Маша, значит, - сказал он, ошарашенный неожиданным поворотом дела.
- Извини, что без фотографии, но можешь верить моему слову, - не пожалеешь! – сказал Иваныч и хлопнул Витька по плечу.
Толян радостно потёр руки, глядя на остолбеневшего Витька, и налил в кружки коньяка.
- Иваныч, хотел выпить за твою пенсию, тут такой повод!... - начал он.
- Рано. Замена моя, ещё на год в ЧССР задерживается. Передумал, бродяга, на Родину возвращаться. Чужбина, видишь ли, ему милей, - перебил его Иваныч, - Для этой цели у нас дембель имеется, - он кивнул на Витька.
- И полетит Лебедев лебедем домой, - сказал Толян.
- С пересадкой по указанному адресу, - поправил Иваныч и вынул из кармана пачку «Camel» без фильтра.
Витёк принёс радиоприёмник и стал крутить настройку.
- Бесполезно, Витёк. Кроме «Маяка» ничего не выкрутишь из него.
- Сойдёт и «Маяк». Всё равно магнитофон сломался, - ответил Витёк.
Толян отодвинул дверь и крикнул в темноту:
- Часовой!
- Всё в порядке, товарищ прапорщик! – отозвался из темноты Никонов.
Толян прикрыл дверь и вернулся за стол. Они взялись за кружки, но тут захрипел приёмник и смолк.
- Не понял, - сказал Витёк.
Дверь вагона отодвинулась.
- Товарищ майор, разрешите обратиться к…
- Да говори уже, - перебил его Иваныч.
- В городе свет погас.
Что значит, погас? - Толян подошёл к двери и выглянул.
- А ну, Витёк, выключи фару, - попросил он.
- Странно. Свет, бывает, выключают, но не во всём городе сразу. А уж тем более, на станции, - нахмурившись, сказал Иваныч. Он пребывал в эйфории. Теплушка напомнила ему о прежних временах, когда он так же ездил в эшелонах. В памяти остались и «летучая мышь», со свечкой внутри, и запах солдатского мыла на свежем воздухе, и перестук колёс, и дым из трубы паровоза. Теперь же ему надо было возвращаться в город. В воздухе запахло ЧП. В подтверждение раздался испуганный крик часового. Следом – автоматная очередь.
